Бауыржан Чердабаев - Золотая лодка

Старик замолчал, смахивая рукавом своего плаща слезу с глаз. Журналист, словно решив, что довольно с него на сегодня, – не стоит теребить сердце старика воспоминаниями, – посмотрел на часы: время было около одиннадцати часов. Он уже собирался заканчивать на сегодня с расспросами, но тут старик Камбар заговорил снова:

– Отец вышел во двор. Он сел на деревянную скамейку, которая стояла у дома и прислонился головой к стене, старик показал журналисту, как Шона сел на скамейку и добавил, – вот так. Не прошло и нескольких минут, как у дома появились красноармейские всадники. Их было много: сабель сто. Один за одним они спешились и быстро взяли в кольцо повстанцев, плотно окружив их всех. Отец прислонился рукой к стене и встал со скамейки. Наверное, в этот момент он подумал о том, что права была мама. При любом их сопротивлении, красноармейцы могли зарубить их всех своими острыми саблями. Чуть погодя, за конным отрядом красноармейцев подошла пешая группа мужчин. Это был основной отряд отца, который состоял из родственников, тех самых мужчин, на встречу к которым направился Ельнар, чтобы передать им слова моего отца. Было видно, что они прислушались к нему, так как сдались без боя и теперь шли молча, понурив головы, конвоируемые несколькими всадниками. За ними шел многочисленный табун лошадей. Пыль стояла столбом. Животные шли. Ими управляли несколько опытных погонщиков. Они ловко справлялись с делом. Это были жатаки 30 30 Обедневшие казахи, не имевшие достаточно скота для кочёвки. , бедняки, которые батрачили на моего отца раньше, но затем перешли на сторону Советов. Все это время маленький я стоял в дверях дома и наблюдал за происходившим. Я был напуган и растерян. Подъехал грузовик. В кузове уже находилось несколько пленных из числа тех, кого большевики перехватили по дороге с перегона. К отцу подошли два красноармейца. Они подняли его под руки и повели к грузовику. Я не удержался и побежал за ними. Вцепился в рукав рубахи отца и принялся тянуть на себя. Я пытался вырвать его из рук красноармейцев и кричал: «Отец, не покидай нас!» До самого грузовика я шел так за отцом и не выпускал из рук его рукав. Но, когда подошли к машине, то один из красноармейцев оттолкнул меня и крикнул: «Ну-ка, пацан, иди отсюда!» Но я не послушался и остался стоять рядом. Красноармейцы перестали обращать на меня внимание. Они взяли под руки отца и подсадили его в кузов автомобиля. Через мгновение отец выглянул оттуда и сказал мне: «Сынок, беги к маме! Будь с ней рядом!» Но я ослушался его и продолжал стоять рядом с грузовиком. Я был растерян. Стоял и глядел то на отца, то затем на маму, которая сидела на той же скамейке, где недавно сидел отец, и рыдала. Но тут грузовик прорычал и тронулся. Отец махнул мне рукой и выкрикнул: «Сынок, ты теперь дома за главного. Береги себя и маму! Кош бол, балам 31 31 Каз. Прощай, сынок. ».

Старик, чуть помолчав, добавил:

– После до нас с мамой дошло страшное известие. Отца этапировали в лагерь для кулаков и баев. Но он пытался бежать и его расстреляли. Это случилось по дороге в северную часть Казахстана.

Немного подумав, он продолжил:

– И вот, моя мама сидела еще какое-то время на той скамейке словно веря в то, что ее муж в скором времени вернется, как это было обычно, когда он возвращался с перегона лошадей или охоты. Помню, пока мы с мамой и другими родственниками – в основном это были женщины, дети и старики – оставались на джайлау, я несколько дней подряд выходил во двор, чтобы, как и раньше встретить отца. Но, не дождавшись его, я возвращался обратно в дом, казавшийся опустевшим без отцовской заботы и душевной теплоты…

– Но, что интересно, – продолжал говорить старик, глядя куда-то в степную даль и не обращая внимания на журналиста. – После этого случая я никогда больше не видел свою маму такой растерянной и слабой. Я не помню ни одного дня, чтобы она плакала или унывала. Хотя, возможно, что она это делала украдкой от меня?

Тут журналист перебил старика, решив немного отвлечь его и перевести разговор на тему о его двоюродном брате.

– Кабеке, а ваш брат Ельнар… – продолжил он, – …что с ним сталось? Он, как я понял, отправился предупредить ваших родственников о красноармейцах. А потом, он вернулся обратно с ними? Его забрали вместе с дядями? Куда он делся в конце?

Лицо старика слегка просияло, и он проговорил:

– Ельнар был непоседой. Помню, он всегда норовил помочь дядям и даже однажды, оседлав лошадь, помчался догонять их, когда те ушли на перегон. Благо, что он догнал их в степи, так как в один момент его лошадь, угодив копытом в нору суслика, упала и он вылетел из седла. Во время падения он глубоко разодрал кожу об острые ветки кустарника. Хорошо, что взрослые были поблизости и, заметив племянника, пришли вовремя к нему на помощь.