Константин Жемер - Висельник и Колесница

- Друг мой, простите, но всё это звучит как-то странно. Я привык придерживаться здравого смысла, пребывать в материальном мире…, – примирительно произнёс Бонапарт.

- Понимаю. Орден всегда прилагал немало усилий, чтобы древние сокровенные знания представлялись людям обычной сказкой или бредом безумца. Так что ваше недоверие можно смело отнести нам в заслугу, – собеседник издал сухой смешок, – наверное, вы даже полагаете, будто там, в пирамиде, вещал кто-то из моих подручных, – усмехнулся он снова. – Знаете, в летописях Ордена сохранился отчёт о том, что Александр Великий, побывав в пирамиде, тоже не сразу поверил предначертанию. Решил проверить истинность услышанного у оракула в оазисе Амона.

- А я читал иное. Якобы Александр, во что бы то ни стало, хотел узнать – сын он бога или нет. Для того и ездил к оракулу.

- О, более того: македонский царь был просто одержим этой мыслью! Эзотерики Ордена поведали ему, что только сын бога свободен от любых предначертаний. Но оракул ничего не ответил ни на один из его вопросов. Только драгоценное время оказалось упущено…

- Но позвольте…

- Да не был он сыном бога, – не терпящим возражений тоном продолжил человек в накидке, будто мнение Наполеона его совершенно не интересовало, – объявив себя сыном Зевса, император Александр попросту взял, да и обманул приближённых. Увы, судьбу так просто не обманешь…

Бонапарт угрюмо уронил голову на грудь, выпятив вперёд крутой лоб. После недолгого раздумья, он заявил:

- Ну что ж, раз сказано – не перечить Александру, так и стану поступать, как Александр Великий. Помнится, он мечом разрубил гордиев узел, таким образом разрешив пророчество о том, что тот, кто развяжет этот узел, будет владеть всей Азией. Или эта история – тоже ложь?

- Нет, истинная правда!

- Что ж, тогда я знаю, как поступить с полученным сегодня пророчеством. Только махать мечом не стану. Зачем, когда у меня есть пушки? Там, в пирамиде, я слышал голос Сфинкса. И мне он весьма не понравился. Нынче же ночью Сфинкс услышит голос Бонапарта. Думаю, артиллеристам бригадного генерала Домартена полезно поупражняться в стрельбе. Посмотрим, как это понравится каменному пугалу!

Спутник пристально взглянул на Наполеона и весело заметил:

- Мысль, достойная не просто свободного человека, но Императора!

- Послушайте, почему в разговоре вы дважды назвали меня императором, я ведь всего лишь скромный гражданин Французской республики?

- Честно говоря, надоело звать вас гражданином, – отозвался собеседник, – этот титул вам совершенно не к лицу. Император – вот истинная сущность Наполеона Бонапарта. И эта сущность никогда не смирится с мыслью – отказаться от величия, отказаться от свободы и загнать себя в узкие рамки предначертанного. И можете не сомневаться: пока вы здесь, в Африке, стяжаете славу, ослы из Исполнительной Директории [4] Высший орган власти Французской республики. там, во Франции, безумными делами окончательно подорвут к себе доверие народа. Так что ваше возвращение в Париж обещает быть триумфальным.

- О, это звучит музыкой в моём сердце, попадая в такт с тем сокровенным, о чём мечтаю. Но, чувствую, льстивыми речами вы подталкиваете меня к какому-то очередному решению: вначале была Италия, затем Египет… Что дальше?

- К самому главному решению, мой Император! Можно сказать к наиглавнейшему, – казалось, глаза из-под плотной ткани прожигают насквозь. - После того, как в прошлом году в Италии мы обрели табличку Исиды Бембо, а нынче убедились в вашей избранности и узнали предначертание, остаётся последний шаг. И тогда человечество снова получит шанс стать свободным! Никто не сможет помешать великой объединительной миссии!

Говоривший замолчал, в который раз озираясь в поисках алчных ушей, но таковых поблизости не оказалось. А древние гробницы да южная луна – свидетели не из болтливых.

27 августа (8 сентября) 1812 г.

Россия. К западу от Москвы. Несколько вёрст от селения Бородино.

Августовское утро в Семёновском лесу выдалось чудесным. Оно представлялось тем звенящим преддверием осени, когда в синем небе – ни облачка, когда в напоенных солнцем кронах царит невообразимый птичий гам, когда листва ещё зелена и не тронута увяданием, а воздух уже не по-летнему прозрачен и свеж.