Клэр Кэмерон - Последняя из древних

Дочь знала, что это чувство вредно для семьи. Мысли о будущем отвлекали от настоящего и делали тело уязвимым. Больше всего ей хотелось отогнать это будущее. Но вся семья скоро узнает. Течка заставит глаза животных на всей земле по-новому поглядывать на ее снежную кожу. Если не сразу, то скоро. И волосы станут темнее, выдавая то, что происходит у нее между ног.

Сейчас Дочь надеялась это скрыть. Она быстро нашла мох, чтобы обтереться и отбить запах. Она опускала голову и отводила глаза в сторону, теперь ей следовало особенно остерегаться хищников. Она выпрямилась, пошла к остальным и встала первой в шеренге, как всегда. Как и многие в семье, она пыталась сделать вид, что ничего не изменилось. И сосредоточилась на том, что оставалось неизменным.

Почему существует жизнь? Сомнения относительно цели нашего существования мучили меня, сколько я себя помню. В тот день, когда я нашла ее, неандерталку, давно похороненную в грунте, этот вопрос отпал. Как археолог, я знала, что главная разница между живым и мертвым – это тепло. Только живые существа способны поглощать энергию земли и так или иначе использовать ее; но каким-то образом эта умершая более сорока тысяч лет назад неандерталка стала мне близкой. Я так и чувствовала, как ее большая рука тянется через время, чтобы ухватиться за край моей заскорузлой футболки и ткнуть меня носом туда, где она лежала. Когда я нашла ее, я наконец поняла, почему я живая. И мне захотелось узнать ее тайны.

К тому времени я уже обнаружила в пещере один мужской скелет. Останки принадлежали современному человеку, одному из Homo sapiens (что в переводе с латыни означает «человек разумный»), которые являются единственным выжившим видом рода Homo. Один из нас. Какая-то геологическая активность привела к тому, что его кости окаменели. Учитывая его нетронутое состояние, я решила, что стоит потратить все сбережения на то, чтобы продлить академический отпуск и оценить потенциал этого места. Мы с моим помощником Энди разбили лагерь у пещеры, тщательно разметили территорию внутри и начали медленно снимать один тонкий слой за другим. Уже вскоре я отбросила слой осадочной породы и обнаружила округлый фрагмент черепа.

– Энди?

Он протиснулся сквозь толстый пластик, которым мы завесили вход, чтобы защитить пещеру от посторонних загрязнений.

– Роуз?

– Я нашла ее, – сказала я дрожащим голосом.

– Кого?

До меня донеслось тихое шипение газировки. Энди повсюду таскал с собой банку газировки «Доктор Пеппер», куда бы он ни шел. Я запрещала ему приносить его в пещеру, предполагая, что несколько выплеснувшихся капель обладают достаточной коррозионной силой, чтобы мгновенно растворить артефакты, пережившие все другие опасности.

Но Энди за сорок лет жизни с женой, которая недавно умерла, разработал собственную стратегию выживания: его слух был очень избирательным.

– Это второй набор останков, – сказала я.

– Правда? – Энди вздохнул и сделал большой глоток. – Я вижу маленький кусочек кости.

Мы находились в небольшой пещере, входившей в систему пещер ущелья Ардеш, недалеко от Валлон-Пон-д’Арк во Франции. Она, в свою очередь, была частью более обширной системы, которая стала известной благодаря пещере Шове, где в 1944 году были обнаружены впечатляющие картины, созданные людьми современного типа.

– Не будем забегать вперед, – сказал Энди, постучав по часам. – Я возьму твой ноутбук, но не забывай, что нам пора уходить. Поработаем над этим завтра.

– Над ней, – машинально поправила я.

– Мы вернемся к ней первым делом с утра, – поддразнил он. – Ты уже дала ей имя?

– Мне нужно продолжить работу, Энди.

– Я бы выбрал имя Патрисия, но подробности крещения уточним завтра. Ты же сама заставила меня пообещать, что в пять я буду оттаскивать тебя от работы. Забыла?

– Энди!

– Роуз!

– Никакая сила не вытащит меня отсюда сейчас.

Энди вздохнул.

– А как тебе Джейн, не слишком просто?

Он снова сделал большой глоток из банки.

Я откинула голову, чтобы посмотреть на Энди, и заметила на его добром лице усталость. Может быть, это я довела его до газировочной зависимости? Но он улыбнулся своей широкой орегонской улыбкой, показывая, что с ним все в порядке. Я сигнализировала о том же, слегка похлопав себя по животу.

– Возьми себе новую банку, – сказала я. – А еще мой блокнот и фотоаппарат.

– Хочешь сказать, что мы продолжаем?

– Я беременна, а не безумна.