Иван Глемба - Побег

«Говорю вполне серьезно. Для вида надо согласиться. Это будет верный ход. Придется играть роль, если хочешь вырваться отсюда».

«Сразу же заметят мою неискренность. Я не испытываю к интам и валбам злобы и раздражения, не вижу их врагами».

«С этим мы разберемся. Зря, что ли, ты глотал пилюлю!»

Я усмехнулся. У Инсанга на все было объяснение. Вообще внутренний помощник, представляющий собой усовершенствованную матрицу, все больше нравился мне, точнее, нравилась его деятельность. Он проявлялся только тогда, когда в этом была необходимость. На мои вопросы Инсанг не всегда отвечал, предоставляя возможность поразмыслить.

«Ты точно советуешь мне согласиться?»

«Предложи другой вариант. Может, он будет лучше того, что последует вслед за твоим согласием. Если ты жестко откажешься, тебя начнут переделывать. Ты же этого не хочешь?»

«А кто хочет, чтобы его насиловали?»

«Играй тонко. Веди себя естественно и свободно, как лаэс, приходящий к определенному пониманию происходящего. Раз инты враги твоего отца, значит, они и твои враги. Ваш род славен традициями и одна из них – уничтожение инакомыслия».

«Издеваешься?»

«Нет, говорю правду. И тебе придется так себя вести. Отец твой должен понять: ты на пути к исправлению в том направлении, в котором это нужно ему. Тогда он будет относительно спокоен в отношении тебя, а раз так, то ты получишь некоторую свободу действий. Без нее ты отсюда не выйдешь».

«Может, как Эльсун, попробовать исчезнуть на ицкаре (животное, подобное киту, но в несколько раз больших размеров)?»

«Что за наивность в тебе говорит? Что один раз прошло, второй – уже не действенно».

«Что тогда?»

«Думай. Ситуация порой поворачивается так, как мы на то и не рассчитываем…».

«Что-то знаешь?»

«То же, что и ты».

«А больше информации на заданную тему?»

Внутри меня перед внутренним взором развернулась газета. Я пробежал ее, слегка цокнул и сказал:

– Так-то лучше.

«Ты же прими к сведению. Веди себя прогнозируемо. Каждый твой шаг просматривается, а мысль прослушивается. Это здесь ты пока еще не как на ладони. Оэран для тебя – лучшее место в данный момент, но дом придется навестить…».

«Не хочется говорить с ичесантом (одно из уважительных прозвищ правителя Сихтэи)», – признался я.

«Говорить тебе придется в дальнейшем много, – успокоил меня Инсанг. – Привыкай. Веди себя по-иному, чем при первой беседе, после которой тебя упрятали в Оэран. Ты взрослый мужчина, а не больной лаэс, к тому же еще и наркоман. Еще немного и ты будешь готов, заметь, по своему желанию, возглавить армию, чтобы разобраться с Игулом. Не пытайся врать, что-то скрывать. Веди себя естественно. Тебе объективно нужен еще год, может, полтора, чтобы ощутить силу и подготовиться. Упирай на то, что поспешность в решениях и в действиях приводит к проигрышу, а ты этого не хочешь. Ты стремишься к тому, чтобы выполнить задание, покорить интов и распространить власть сэдаров на природную зону. Этолай должен быть включен в состав Сихтэи на правах отдельной области. Несогласные должны умереть вместе с семьями и отпрысками. При этом обязано соблюдаться правило: хорошие илахоцы – мертвые илахоцы. Кто не успел убежать и скрыться, тот будет уничтожен».

«И это говоришь мне ты?»

«Тебе важно показать отцу, что ты почти что согласился с его такими намерениями».

«Но инты, илахоцы тоже лаэсы. Их за что?»

«За то, что думают по-другому и мешают тэкваргу. А то ты не знал…».

«Отец чудовище. Зэак оду черарг имонг (дракон, пожирающий сам себя)».

«И что из этого? Он так привык жить. Ты его не изменишь. Он лишь реализует замысел, не больше».

«Да кому нужен такой замысел!» – возмутился я.

«Тебе сейчас, какая разница? Когда выберешься, у тебя будет возможность с этим разобраться. Оставь свои возмущения и негодования при себе. Чем больше ты проявляешь эмоций, несогласия и непокорности – тем больше, в конечном счете, работаешь на отца, на онгов (магов) и тем ты слабее и уязвимее. Что толку от твоего несогласия? Во что преобразуется твое возмущение? В пустышку и в твою слабость. Хочешь сражаться и с оружием в руках доказать свою правоту – вначале выберись отсюда».

Возразить Инсангу мне было нечего. Его аргументы были точны и исчерпывающи. Я же вел себя, как несформировавшийся подросток.

«Нашло на меня что-то», – разъяснил себе и Инсангу я свое поведение.

«У тебя нет твердых убеждений, как жить и что делать в жизни. Для того чтобы их обрести, потребуются даже не годы, а десятилетия и столетия, но вначале тебе нужно для того, чтобы ты мог начать становиться собой, покинуть Фаэю. Для этого в данный момент все средства хороши».