А. Симонович - Первые страницы «Детского сада». Статьи из первого российского дошкольного журнала (1866–1868 гг.)

Прежде чем совершенно выкормился один ребёнок, на свет является другой, семья множится… Затруднение увеличивается с каждым днём… Мать, несмотря на лучшее делание, с тоскою видит, что дети делаются упрямыми, своенравными, недружелюбными, один начинает через чур поздно ходить, другой поздно говорить.

Одним словом выходит то, что совершенно не соответствует её идеалу, вычитанному из книги. Кончается тем, что мать, видя, что чтение не помогает, бросает книги, обращается за советами к людям опытным и старым, полагается на хорошую, опытную няню и проповедует неприемлемость книг к жизни.

Тут водворяются детские болезни. К детям приставляется (для сбережения физического здоровья) врач. Одно лекарство прописывается против другого и все средства окончательно производят людей слабых, ленивых, не живых…

И может ли в самом деле врач лечить или воспитывать детей? Его призывают в дом, ребёнок болен. Известные признаки бросаются в глаза, их он лечит. Через некоторое время врач видит, что лечивши эти признаки известным образом, он этим самым нанёс ребёнку другую болезнь; и вот начинается лечение от болезни, произведённой прежним способом лечения. Дело длится таким образом без конца.

Мать видит в нём действительно своего обожателя, ибо он действительно её делает «счастливой»; явно ребёнок болен, и явно он выздоравливает. Но, бедная, она не знает, что сам врач навязал её ребёнку болезнь… Люди, выходящие из подобного воспитательного семейного дома, могут обыкновенно жить только в известных климатах и то, имея нетягостное занятие. И вот вам искатели выгодных мест в южных и растворенных климатах.

Может ли быть для ребёнка более нормальный врач, как сама мать? Мать, постоянно носящая своего ребёнка и не изучившая специально медицину, а только знающая жизнь, по-нашему, есть лучший врач для её детей, нежели доктор, изучивший много лет медицину. Врач, приходящий в дом, не может знать всех изменений в ребёнке, чтобы его лечить, мать же носящая сама своего ребёнка чувствует каждое биение его сердца, она знает, что в эту минуту ребёнок не так, как минуту тому назад. Она тотчас схватывает малейшую причину болезни, и не даёт никогда развиться болезни.

Доктор же является всегда при готовой болезни, причины которой он никогда не улавливает, ибо мать прибегающая к врачу никогда не улавливает причину, а врачу, не знающему жизни матери и её семьи, мудрено уловить причину и он по необходимости лечит признаки болезни. А это в свою очередь ведёт к необходимости непрерывно давать лекарство одно против другого.

Оказывается, что на первых порах, когда ещё ребёнок мал, мать не имеет никаких познаний. Всё, что она успевает узнать после замужества, ей положительно недостаточно, чтобы даже до трёх лет воспитывать детей.

Я не стану доказывать, что и после трёх лет мать не может воспитывать своего ребёнка. Достаточно вспомнить, что уже до трёх лет ребёнок подвергался стольким влиятелям, что все тело его приняло известный вид, известное сложение, то есть оно отличается тем что вообще называется индивидуальностью. Тут ребёнок начинает руководить уже матерью, уже он столько всосал в себе вредных неразлучных с ним элементов, что уже мать не может думать о том, чтобы дать ребёнку известное, ведущее к какой-нибудь цели воспитание, а заботиться как бы его довести хоть кое-как до обыкновенной карьеры.

И могут ли люди, подобным образом выросшие, принести хоть какую-нибудь пользу себе и обществу, среди которого они живут. Таков ли должен быть идеал воспитания? Явления из современной нам гражданской жизни могут служить ответом.

Такое ненормальное положение настоящих молодых лучших матерей зависит от ненормальных условий наших семейств. Прежде в древние времена, когда мать считалась воспитательницей, когда женщины веровали в своё призвание и предавались жизни своих детей, всякая девочка обучалась воспитанию в своей же семье.

Видя, как мать воспитывает своего ребёнка и, постоянно присматриваясь к жизни семьи, действительно-разнообразной, дочь выучивалась тому же самому. Сама семья выпускала опытных девушек, готовых быть хорошими матерями. Но с тех пор, как семейство стало жить по моде, принимать гостей и выезжать в свет на особых положениях, созданных модою, матери удалились от воспитания, и семья лишилась своего воспитательного свойства в отношении воспитания женщин.

Горевать, конечно, о том, что приходило – нечего, возвратится к прежнему не желательно, а нужно создать новые благоприятные для воспитания условия.