Роберт Штильмарк - Повесть о страннике российском

В глубине комнаты топилась печь со вмазанным в нее котлом, похожим на банный. Трубы от котла шли в массивный деревянный ящик. Слуга подвел Баранщикова к ящику, и сквозь круглый отверстия в стенке ящика Василий разглядел множество пушистых желтых шариков с бусинками глаз: только что вылупившиеся цыплята! Слуга приподнял крышку ящика и прищелкнул языком, мол, какое диво! Гордый хозяин стоял поодаль, у дверей, ожидая обычных похвал своему нововведению.

— Без наседки вывелись, понимаешь, брат! Паром, теплом! Каждому мужику такое устройство доступно. Монарх французский лишь мечтал, чтобы у его подданных был бы ежедневно суп с курицей на столе, а Иван Бецкой устройство придумал, чтобы королевскую мечту в явь обратить! Заведешь у себя паровую наседку, а? Постой, постой, а сей дар природа тебе ведом?

Баранщиков увидел в кадке тутовое дерево, или шелковицу.

Она прекрасно разрослась под петербургским солнцем и в зимнем комнатном тепле. На листьях шелковицы Василий заметил несколько коконов шелкопряда.

— Ну, что скажешь об этом дереве? Видеть приходилось его?

— В Турции такие дерева во множестве разводят, червей же шелковичных там на дерево не пускают, ваше превосходительство, а листьями сорванными кормят. Доход большой получают от торговли шелком, но, думается, у нас холодновато для этого дерева.

— Верно, все верно, путешественник! Ты и природу наблюдал, это повально, и я тебя, брат, полюбил! Ступай теперь! Пора домой, к делу, к семье. Полно по столицам пороги обивать. От долговременного ига нищеты и позора будешь избавлен. Только уж вдругорядь с чужеземными хватами поосторожнее себя держи, коли опять повстречать случится. Ну, прощай, Мирамонд!

Первое издание «Нещастных приключений», сохранившее на титульном листе инициалы С. К. Р., за которыми скрылся литературный редактор и соавтор Баранщикова, разошлось в считанные дни, а спрос на книгу среди петербургских читателей рос. Издатели Вильковский и Галченков, посоветовавшись с Иваном Глазуновым и самим Василием Баранщиковым, решили немедля повторить издание и добавить к нему более подробные сведения о Турции по личным впечатлениям Василия Баранщикова.

«Скорбную» концовку первого издания спешно переделали на благополучную. Поместили список высоких особ — благодетелей героя книжки. Скопировали клейма на теле Василия Баранщикова и поместили литографию с клеймами в конце книги. А главное, дополнили книгу «Прибавлением, заключающим в себе описание Царь-града и Турецких начальников духовных, воинских и гражданских».

Это любопытное приложение, составленноепо непосредственным стамбульским наблюдениям Баранщикова, еще более повысило интерес читающей публики к «Нещастным приключениям»: ведь уже с 13 августа грохотали пушки, и в дыму кровопролитных сражений солдаты Суворова прокладывали себе путь в бессмертье через бреши турецких крепостей. Сведения о противнике читались с жадностью!

Второе издание «Нещастных приключений» появилось в продаже сразу после начала военных действий. Василий Баранщиков отправился из Петербурга в Нижний Новгород уже не пешком, а в почтовой кибитке, захватив с собою экземпляры первого и второго изданий книги.

В следующем, 1788 году Баранщиков неожиданно получил из Петербурга по почте небольшую денежную сумму — это издатели прислали ему гонорар за новое, по счету третье, издание, в точности повторившее текст второго. А еще через пять лет сам Иван Глазунов в типографии Б. Л. Гека переиздал книгу четвертый раз. [51] Распространенное и до сих пор никем не опровергавшееся мнение о трех изданиях книги Баранщикова ошибочно. В настоящее время отдел редких книг Государственной Исторической библиотеки в Москве смог собрать экземпляры всех четырех изданий «Нещастных приключений». Очевидно, Иван Глазунов, не зная о третьем (или так называемом новом) издании, ошибочно назвал свое, четвертое по счету, — третьим. Эта ошибка издателя с тех пор и бытует в русской библиографии. Это последнее издание 1793 года носит на титульном листе помету: «иждивением И. Г.».

Инициалы И. Г. принадлежат Ивану Петровичу Глазунову, одному и первых петербургских книготорговцев, основателю большой российской типографии, где впоследствии был впервые издан полный текст «Евгения Онегина». Иван Петрович — прямой прапрадед композитора А. К. Глазунова, создателя «Торжественной увертюры» и «Раймонды»…

Так, четвертым изданием книги, завершились «нещастные приключения» российского странника, нижегородского купца Василия Баранщикова. Это скромное имя благодаря книжке, выпущенной по его письменному рассказу, вошло в число имен российских литераторов восемнадцатого века.