Александр Косенков - Далеко от неба

– Держу пари, ротмистр, в детстве вы увлекались игрой в индейцев. И что же сей клич означает?

– Через хребет нас поведет проводник. Орочон. Кочевал за хребтом. В местах этих оказался случайно, преследовал китайца-спиртоноса, изнасиловавшего его дочь. Настиг уже у самого прииска и на глазах у десятков людей пристрелил, как собаку. Осудили к каторге. Мне стоило немалых трудов освободить его.

– И он согласился? Несмотря на табу?

– Считаете, у него был выбор?

– Как бы его сейчас мои казачки не подстрелили.

– Подстрелят, останемся без проводника. Впрочем, не думаю. Заходи, Оро.

В дальнем конце палатки послышался шорох, и под полог проскользнула малоразличимая в полутьме фигура. Человек выпрямился и внимательными печальными глазами посмотрел на ротмистра.

– Как там, спокойно? – спросил ротмистр, улыбаясь молчаливому изумлению подъесаула.

– Маленько спокойно, маленько не очень. Который человек в тебя стрелял, вниз упал. Башку о камень разбил. Совсем разбил, сразу помер.

– Русский? Хунхуз?

– Не понять, темно было. Какая разница, все равно дохлый.

– Прикажите казакам, чтобы накормили и винтовку выдали. Под мою ответственность. И еще, Александр Вениаминович… Мое начальство из-за отдаленности и необходимости незамедлительно принять решение на сей счет никаких распоряжений передать не могло. Посему на время, потребное для достижения пункта назначения, поступаю в ваше полное распоряжение.

– Благодарю, Николай Александрович. Счастлив вашей поддержке. Уверен, мы им еще покажем, где раки зимуют.

Подъесаул пронзительно свистнул. Через несколько секунд в палатку просунулась голова Ивана Рудых. Изумленно подняв брови, он уставился на орочона.

– Хреново службу несете, – нарочито суровым голосом сказал подъесаул. – Так и без штанов остаться недолго. Или без головы. Накормить, напоить, выдать оружие. Будет нашим проводником. Молодец, – сказал он Оро. – Научишь моих казачков невидимками, как ты, продвигаться, отблагодарю. Если живы будем, – добавил он, когда Оро и Иван вышли из палатки.

Зарубин сидел в комнате дочери на ее кровати, опустив голову и закрыв глаза. Со стороны могло показаться, что он спит или устало дремлет после почти бессонной ночи. Резкий телефонный звонок в одной из комнат первого этажа вынудил его открыть глаза. Но вставать он не торопился. Словно пытаясь понять, кто ему может звонить в это время, нахмурился и долго прислушивался к резким и таким неуместным в нежилой пустоте большого дома звукам. Казалось бы, звонивший должен уже догадаться, что хозяев нет дома или они не хотят подходить к телефону. Но звонок продолжал настойчиво терзать тишину опустевшего дома. И только когда он замолчал, Зарубин встал. Медленно спустился вниз. Лежавший у входной двери Кармак поднялся и внимательно посмотрел на хозяина.

– Сторожи! – приказал тот. – Только на тебя надежда.

Кармак послушно лег на прежнее место, продолжая следить за хозяином упрекающим, как почему-то показалось Зарубину, взглядом.

Зарубин взял лежавший на столе карабин с оптическим прицелом, подошел к окну. Солнце ярко освещало противоположную сторону пустынной улицы. Он приложил карабин к плечу и навел на окно соседнего дома. Окно было раскрыто и наполовину задернуто шторой. В полутьме комнаты за полыхающими цветами герани лицо человека было почти неразличимо. Но Зарубин хорошо знал, чье это лицо и по чьему приказу человек неотлучно следит за его домом. Не отрываясь от прицела, он посмотрел вдоль улицы. Сначала улица была пустынна. Неожиданно в перекрестье появилось лицо Василия. И тут же исчезло. Зарубин опустил карабин. По улице с оглушительным треском мчался старый мотоцикл. За рулем сидел Василий. Мотоцикл пронесся мимо дома Зарубина и резко свернул в ближайший проулок. И тут же из клубов еще не осевшей пыли вынырнул милицейский «уазик». Человек в доме напротив высунулся из окна и замахал рукой, показывая на проулок. «Уазик» на несколько секунд затормозил, затем сорвался с места и, с трудом вписавшись в поворот, едва не снес покосившийся забор, огораживающий обветшавшие строения полузаброшенных лесозаводских складов, тянувшихся проулком до самой реки.

Когда клубы пыли на улице окончательно разнесло очнувшимся вдруг ветерком, Зарубин разглядел неторопливо идущих к дому Аграфену Иннокентьевну и отца Андрея. Но и на этом еще не закончились неожиданности, буквально за несколько минут переполнившие до этого пустынную и, казалось бы, засыпавшую от скуки улицу. Занимая почти всю ее ширину, с противоположного конца выехал тяжело груженный лесовоз. За его рулем сидел шофер, который привез в поселок отца Андрея. Тельминов с карабином в левой руке стоял на подножке. У ворот зарубинского дома, к которым уже подошли отец Андрей и Аграфена Иннокентьевна, лесовоз резко затормозил. Все скрыли густые клубы пыли. Когда лесовоз поехал дальше, а пыль снова разнесло ветром, высунувшийся из окна человек в доме напротив увидел только плотно закрытые ворота.