Борис Тумасов: На рубежах южных (сборник)

Откуда-то сбоку, от правления, вывернулся маленький, щуплый казак с чернильницей в руках.

– Жалобу так жалобу.

Он устроился на крыльце войскового правления, разложил бумагу, открыл чернильницу и почистил перо о свои спутанные рыжие патлы.

– Бумагу бы другую надо! – Казак-грамотей покачал головой. – Гербовую, орленую!

– И такая пойдет! Пиши!

– Жалоба атаману войска Черноморского от всех казаков, – вывел на бумаге добровольный писарь.

Кто-то добавил:

– От всех казаков, бывших и не бывших в походе!

– Дописываю! – Перо снова заскрипело.

Со всех сторон посыпалось:

– Жалуемся на своих атаманов. Они незаконно нас на кордоны отправляют, а кой-кто откупается от службы!

– Довольствие за поход нам не выдали, а старшины и полковники провиант продали и деньги себе взяли!

– Не все сразу, не успеваю писать!

К писарю протиснулся Коваль.

– Пиши! Землю делят не по справедливости!

Не успел Андрей отойти в сторону, как другой казак уж подсказывал:

– Запиши: старшины лес рубят, а до нас только щепки долетают!

– Они суконные свитки носят, а мы задом светим!

– Пановали старшины и годи!

– Допиши! Хай прогонят всех атаманов, новых будем выбирать!

Пот мелкими каплями стекал по лицу писаря, он не успевал вытирать его.

– Кончил, господа казаки! – наконец проговорил он.

– Писал писака, а читать будет собака, – пошутил один из казаков.

– Кто жалобу вручит?

– Дикун и Шмалько!

– Да пусть скажут, что не разойдемся, покуда жалоба без ответа будет!

– Верно! Бери бумагу, Дикун!

Котляревский встретил Дикуна и Шмалько сдержанно, холодно, но вежливо. Прочитал жалобу, повел плечами:

– Довольствие вам выдадут, а остальное в жалобе считаю написанным без основания. Так и передайте казакам. И еще, – он прошелся по канцелярии, – в последний раз говорю: добром расходитесь. А вам, Дикун и Шмалько, мой совет – вы первые начали смуту, вам первым и кончать ее…

Ни с чем вернулись на майдан Федор и Осип, передали ответ наказного.

Расшумелись еще больше казаки:

– Тут будем стоять, не разойдемся!

– Брешет, мы по справедливости жалуемся!..

– Душу из старшины вытрясем, а своего добьемся!..

На четырнадцатый день бунта Котляревский действовал решительно. Вызвав Кордовского, он приказал арестовать Дикуна и Шмалько.

Выполнять распоряжение атамана приказано было полковнику Чернышеву, майорам Чепеге и Еремееву, поручику Шелесту и прапорщикам Голеновскому и Аксентьеву. В помощь Чернышеву Котляревский с умыслом выбрал людей, присланных из Петербурга, казачеству не знакомых. Они, по мнению атамана, будут действовать смело. Чернышев пытался увильнуть от неприятного поручения, но Котляревский прикрикнул на него:

– Сами разозлили казаков своими неподобающими делами, а теперь за чужие спины хотите схорониться!

Шли молча, и только на майдане Аксентьев шепнул Голеновскому:

– Что-то нет у меня веры, что кончится это добром…

Уже перевалило за полдень. Многие казаки ушли на ярмарку, а большинство, разбившись на кучки, сидело в холодке.

Заметив вооруженных офицеров, казаки прекращали разговоры, поднимались, шли за ними. Шум на майдане стихал.

– С чем пожаловали? – спросил кто-то из толпы.

Ему никто не ответил.

Дождавшись, пока все утихнут, Чернышев вызвал:

– Дикун, Шмалько!

Раздвигая казаков, Федор и Осип подошли к полковнику. Глядя Чернышеву в глаза, Дикун спросил:

– Что скажешь, полковник?

Все замерли.

– За подстрекательство к бунту распоряжением атамана войска вы арестованы, – объявил полковник. – Взять их под караул.

Аксентьев и Шелест рванули из ножен шашки, стали по бокам арестованных. Казаки взволновались:

– Наших берут!

– Мало они настрадались!

Кто-то отчаянно, с надрывом выкрикнул:

– Бей старшин!

– Бей! – подхватили другие.

Толпа ринулась вперед. Подмяли Чепегу. Майор Еремеев потянул саблю, но Шмалько ударом кулака сбил его с ног. Еремеев, крякнув, мешком осел на землю. Шелест, пятясь, отбивался шашкой от наседавших казаков. Кто-то, зайдя сбоку, ударил его тупым концом пики по голове. Шелест упал. Аксентьев успел нырнуть в войсковой собор.

– Гляньте, Чернышев-то! – крикнул Собакарь и погнался за убегавшим полковником.

Тот был уже на ступеньках войскового правления, как Никита с силой ударил его пикой. Полковник, взмахнув руками, свалился на ступеньки. Кровь темным ручьем потекла вниз, впитываясь в горячую землю.