Старшее поколение обвиняло нас в цинизме. Но мы не были циниками. Мы были реалистами и смотрели на общество, в котором росли, более трезво, чем предыдущие поколения. Мы не хотели революционных перемен, но искренне верили, что страна может быть еще лучше и еще чище. И ощущение потребности в таких переменах постепенно нарастала в нашем сознании из-за наслаивавшихся одна на другую ошибок престарелого партийного руководства, ошибок, которые в конце концов и привели к разложению общества и гибели той великой страны, которую создавали наши предки.
Все мы помним, чем это закончилось. В результате на самой середине пути, когда мы прожили уже как минимум половину своей жизни, страна, в которой мы родились и которую любили, из-за политической импотенции одного лидера и завышенных пьяных амбиций другого совершила самоубийство. И в одночасье оказалось, что все то, что мы делали предыдущие 30-35 лет, чего добивались, к чему стремились никому уже не нужно. И мы, как та известная старуха из пушкинской сказки, не по своей вине, и уж тем более не из-за собственной жадности, в один момент оказались у разбитого корыта.
Но жизнь продолжается даже на пепелище. Надо было продолжать жить, надо было – в конце концов – кормить семьи. Не все смогли вписаться в новую систему. Одни спились и раньше времени ушли из этого мира. Другие тупо плыли по течению в надежде, что их когда-нибудь куда-нибудь вынесет. Многие просто сбежали подальше от этих катаклизмов в тихие заграничные гавани. Третьи собрали в кулак всю свою силу воли и действительно попытались начать свою жизнь заново. Каждый по-разному, каждый по-своему. Одни стали банкирами, другим пришлось осваивать иные профессии, а некоторые шаг за шагом, кирпичик за кирпичиком строили новую жизнь для себя и своих близких. Не без ошибок, конечно, но делали то, что могли.
Я часто вспоминаю еще одно известное восточное изречение: «Не дай вам Бог, жить в эпоху перемен!» Я смею утверждать, что именно нашему поколению больнее всех пришлось ощутить на себе жестокую правду этой мудрости. Для тех, кто родился на десять-пятнадцать и, уж тем более, двадцать лет позже этот переход из одного социально-экономического измерения в другое не был столь болезненным. Они в той или иной мере были к нему уже готовы, по крайней мере в большей степени, чем мы. Хуже, чем нам, пожалуй, пришлось только тем, кто родился в предыдущие десятилетия. Для большинства из них конец 80-х стал не просто водоразделом между прежней и новой жизнью, а фактически поставил точку в их созидательном существовании. Они были отброшены на обочину как отработанный и никому не нужный материал. «Возраст дожития» – этот ужасный по своему глубинному смыслу термин про них. Они оказались не у дел, и им ничего не оставалось делать, как просто доживать, хотя еще были полны сил и созидательной энергии. Но это – совсем другая тема. И я не готов писать от их имени, хотя слово «жаль» не отражает ту глубину чувств, которые меня одолевают, когда я думаю о том, сколь несправедливо поступила с ними судьба.
В этой книге я не собираюсь хаять ту систему, в которой прошла первая половина нашей жизни. Сейчас модно чернить все, что связано с СССР. Социальные сети, да и некоторые издания упиваются подборками черно-белых фотографий с отвратительными картинками из тех времен – пьяные мужики и бабы, валяющиеся в лужах, пустые полки магазинов, очереди за продуктами, одутловатые лица молодоженов и тому подобные мерзопакости. Их не смущает, что подобных фотографий, только сделанных в любой другой, так называемой «процветающей» стране мире, можно за несколько минут найти десятки и сотни. Задача-то другая – здесь и сейчас вызвать у людей чувство омерзения по отношению ко всему, что связано со страной, которая вырастила их самих, да и их предков. Самое обидное, когда этим занимаются люди моего поколения. Тем более, что, зная некоторых из них, я прекрасно помню, как они сполна пользовались всеми теми благами и льготами, которые им и их родителям давало то общество. А теперь они пытаются процветать, поливая его фекалиями. Они, видимо, не понимают, что тем самым губят собственные корни. А дерево без корней, как известно, гибнет.
Но я не собираюсь и защищать в этой книге то общество, в котором мы сформировались как личность, в котором росли и мужали. У него было немало недостатков, о которых мы прекрасно знали уже тогда. Но у него было столь же много и достоинств, о которых помнят во всем мире, но у нас делают вид, что запамятовали. На русских людях поставили жестокий эксперимент по реализации утопической идеи создания общества всеобщего равенства. Это не удавалось сделать ни в одной стране мира, включая ту же Францию, подарившую миру красивый, но бессмысленный лозунг «свобода, равенство, братство». Не может быть в мире абсолютной свободы, а уж тем более равенства и братства. Как я уже как-то написал в другой книге, мы неравны уже при зачатии.
Читать дальше