Алексей Пиманов - Александровский cад

– Петр Саввич, руководство МУРа уже в курсе. Шапилин расстегнул ворот френча и обреченно сел за стол. Немного обдумав ситуацию, он поднял глаза на сотрудников, застывших в ожидании, и устало спросил:

– Живые есть?

– Живых нет… Но пропал водитель.

– Фамилия водителя? – машинально проговорил Шапилин.

В комнате воцарилась тишина. На лице Петра Саввича отразилась растерянность.

– То есть как – водитель?! Казарин?!!

– Так точно, заместитель начальника гаража особого назначения – Казарин Владимир Константинович! – отрапортовал майор.

Шапилин стиснул зубы, а затем с досадой ударил кулаком по столу.

За несколько дней до этих событий

«Утро красит нежным светом Стены древнего Кремля, Просыпается с рассветом Вся Советская страна…» – доносилось из репродуктора. Лешка Казарин дожевал на ходу бутерброд, растер щеткой зубной порошок по своим парусиновым ботинкам и, схватив портфель, хлопнул входной дверью. Миновав Чугунный коридор и один пролет лестницы Боярского подъезда Большого Кремлевского дворца, он чуть не снес уборщицу тетю Глашу, склонившуюся с тряпкой над старинными резными перилами:

– Мое почтение, мадам!

– Привет-привет, красавчик.

Лешка не был красавцем в обычном понимании этого слова: долговязая фигура, косматая шевелюра на голове, размашистая походка. Однако все девчонки класса тайно были влюблены именно в него. Не одно девичье сердце разбилось об умные голубые глаза и обаятельную улыбку, которая никогда не сходила с Лешкиного лица. Только вздыхали и мучились девчонки напрасно, потому что его собственное сердце навек и бесповоротно было отдано другой. Той, что в эту самую минуту поджидала Казарина возле Троицких ворот.

Первая красавица 10 «А» Танька Шапилина, дочь грозного и всесильного начальника особого сектора ЦК, нетерпеливо прохаживалась вдоль Арсенала. Завидев Лешку, она сняла с груди новенький «ФЭД»:

– Стой, ни с места…

Казарин на секунду замер, восхищенно уставившись на фотоаппарат:

– Откуда?

Танька щелкнула затвором.

– Отец подарил. За контрольную по математике.

– А-а-а… – хмыкнул Лешка, – ту, что ты у меня списала?

– А какое это имеет значение? Кстати, я жду тебя последний раз. Ты меня компрометируешь!

Лешка подхватил Танькин портфель и, взяв ее за руку, потащил к кремлевской проходной:

– Ты сама себя компрометируешь своими знаниями. Он хотел сказать еще что-то назидательное, но в этот момент раздался звук клаксона. Ребята обернулись и увидели притормаживающий черный лакированный лимузин.

– О, отец… – растерялся Лешка. – Давно не виделись!

– Ты кое-что забыл. – Владимир Константинович протянул сыну сверток. Догадавшись о содержимом, Лешка быстро спрятал пакет в портфель.

– Нечего на голодном пайке весь день сидеть, – усмехнулся отец.

Танька, наблюдавшая за Казариными, выждала момент и втиснулась в разговор:

– Здрасьте, дядь Володь. А вы – на службу или как?

– А что, барышня, вас подвезти?

Танька поправила бант на косе и, хитро улыбнувшись, сказала:

– Не-ет, меня не надо! А вот Лешечку, – она кивнула в сторону Казарина, – просто необходимо: его от голода ветром может сдуть по дороге.

Лешка покраснел:

– Пап, ты ее не слушай. Она… – Лешка шутя толкнул Таньку в бок, – будущая журналистка! Язык-то без костей…

Казарин-старший усмехнулся:

– Ладно, хоть это и не положено, садитесь. Вы же не проболтаетесь?

– Могила!

Шапилина первая нырнула в автомобиль, устроилась на заднем сиденье и втащила за собой упирающегося Лешку.

Машина тронулась, выкатилась на улицу Горького, и колеса зашуршали по свежевымытой мостовой. За окошком замелькали дома, магазины, киоски. Лимузин на секунду замер перед светофором возле автобусной остановки. Люди стояли поперек тротуара, игнорируя надпись на асфальте: «Ожидая автобуса, стойте вдоль тротуара». Надо сказать, что постовой пытался навести порядок. Безуспешно. Очередь ненадолго выстраивалась в прямую линию, а затем снова возвращалась в прежнее состояние.

Люди с остановки с завистью и опаской глядели на кремлевский лимузин, фырчащий у светофора. Лешка поймал несколько взглядов, и ему стало жутко неудобно. Наконец машина тронулась и снова понеслась по Москве. Свежий ветерок, пробивающийся сквозь ветровик, трепал Танькину челку. Она тоже заметила взгляды людей на остановке и по-своему расценила их.

– Эх, дядь Володь, я тоже хочу водителем стать, – вдруг заявила Шапилина.