Алексей Стаценко - «Киев бомбили…». Оборона столицы Советской Украины

Но работники оперативного управления штаба округа не знали об этом, большинство их тряслось в дороге на сиденьях автобусов, машин или на ящиках с документами в кузовах многочисленных полуторок и трехтонок под убаюкивающий гул моторов.

Никита Сергеевич, сидя за столом в своем кабинете в новом здании ЦК партии УССР, тер уставшие глаза. За окном стояла прохладная июньская ночь, а ему приходилось работать. Хрущев не спал уже сутки и чувствовал, что на следующий день тоже вряд ли удастся отдохнуть.

Историческая справка: Здание Центрального Комитета коммунистической партии УССР возвели к 1939 году на месте старинной домонгольской церкви Трех Святителей, построенной на Ярославовом «Большом дворе» князем Святославом Всеволодовичем в 1183 году. Ее безжалостно взорвали, как и находившийся рядом старинный Михайловский Златоверхий монастырь, чтобы построить ансамбль правительственных зданий, которые должны были создавать, по замыслу автора проекта архитектора Иосифа Григорьевича Лангбарда, вокруг Правительственной площади (до и после Советского периода – Михайловской) античный амфитеатр. Однако в результате возвели только здание республиканского ЦК партии. В наше время в нем размещается МИД Украины, а рядом находится единственный в городе фуникулер.

Из штаба КОВО ему позвонили еще поздним вечером 21 июня. Заместитель начальника штаба округа просил срочно приехать к ним на Орджоникидзе. Хрущев чертыхнулся, очередные выходные отправлялись псу под хвост, но делать ничего не оставалось, надо ехать. Еще утром он вернулся из Москвы, с трудом вырвавшись от хлебосольного Сталина, и вот снова куда-то нестись, на ночь глядя. Автомобиль быстро доехал от дома на Шелковичной, 14, который Никита Сергеевич делил с Михаилом Гречухой, председателем Президиума Верховного Совета УССР, к монументальному серому шестиэтажному зданию штаба округа. Его массивные колонны торжественно и мрачно нависали над маленькой улочкой, носившей имя Серго Орджоникидзе. Когда бывший командующий округом покойный Иона Якир заказывал дом архитекторам, те первоначально спроектировали четыре этажа, но амбициозный маршал ни за что не хотел, чтобы «его» штаб был ниже, чем шестиэтажная махина республиканского НКВД, которую «строил» также уже покойный бывший главный чекист Украины Всеволод Балицкий. «Мерились своими этажами, мерились, – насмешливо подумал про себя Хрущев, прежде чем выйти из автомобиля, – и в результате оба сгинули. А я – выжил».

Историческая справка: В бывших зданиях Киевского Особого военного округа и Совета народных комиссаров УССР (НКВД здание не досталось, поскольку к моменту окончания его строительства назначение поменяли) сейчас соответственно располагаются Администрация президента Украины и Кабинет министров. Улице Орджоникидзе после распада СССР вернули ее дореволюционное название – Банковая.

В кабинете связи его соединили с Тарнополем, куда накануне отправилось фронтовое управление КОВО. Оттуда сообщили о немце-перебежчике и о возможном начале войны в 4:00 по Москве. Следом из Генерального штаба поступила Директива № 1, которую зам. Пуркаева тут же и зачитал Никите Сергеевичу и присутствовавшим офицерам связи вслух. Лица у них сразу стали строже и сосредоточенней. Было понятно, что остались буквально последние часы мирного времени, за которые надо предупредить все приграничные части, чтобы они успели подготовиться к встрече незваных гостей.

Хрущев отправился к себе в республиканский ЦК партии и уже до самого утра не покидал кабинет.

Ночь у бывшего курсанта КТТУ выдалась тяжелая. Все началось с учебной тревоги. Шурлакову пришлось обзвонить и вызвать на аэродром на́рочными всех техников, летчиков и командиров подразделений аэродромной охраны. После отбоя первой тревоги те уже хотели разъехаться по домам, когда последовала вторая. Тогда все, махнув рукой, остались на аэродроме, примостившись на стульях и ступеньках лестниц, чтобы хоть как-то вздремнуть. Но спать им не дали, последовала новая тревога. Происходило что-то непонятное, то ли действительно стартовали большие учения, слухи о которых муссировались в городе последние несколько недель, то ли, не дай бог, началась война. Военные гнали от себя дурные мысли, но те упорно возвращались.