Святослав Воеводин - Сын бога войны

Сколоты были прекрасными наездниками, однако и кони у них были отменные. Амизак мерно покачивался в седле и подбирался, чтобы облегчать Ворону прыжки через препятствия. За своей спиной он слышал дробный перестук копыт, но один всадник вырвался вперед, нагоняя Амизака. Бросив взгляд через плечо, он увидел рядом того, кого и ожидал увидеть, – Октамиса, которого недавно приблизил к себе за отвагу, удаль и силу. Будь парень постарше, он знал бы, что далеко не первый и даже не десятый такой. Амизак ценил доблестных воинов, однако при этом терпеть не мог, когда кто-то хоть в чем-то превосходил его самого, поэтому со временем избавлялся от любимцев разными способами и под любыми предлогами.

Октамис не замечал этого, но вождь ревниво косился на него всякий раз, когда их кони сближались и начинали идти вровень. Юноше было восемнадцать или того меньше. Родителей он не помнил. Как и многие другие, Октамис был взят в племя мальчишкой, когда родичей его перебили при набеге. Поначалу малец злобился, рычал и скалился, будто волчонок, но со временем обтесался, пообвык, стал неотличим от сколотов и забыл напрочь, что сам был родом из этих краев и принадлежал когда-то к племени склавинов, которых теперь убивал без жалости и считал своими врагами.

Прежнее имя его давным-давно было заменено на новое, он привык быть Октамисом и не задавал лишних вопросов. А вот у Амизака вопросы возникали. Не задумает ли однажды Октамис занять его седло и место в белой войлочной кибитке, вдвое превышающей размеры любой прочей? Не позарится ли на сокровища своего господина? Не пожелает ли возлечь со всеми его женами, которые холодными ночами согревают лучше всякого костра? Да, сегодня Октамис приближен к Амизаку и является его правой рукой. А что завтра будет? Не вцепится ли эта рука в глотку своему хозяину? Не лучше ли избавиться от Октамиса прямо сейчас, пока он не возмужал и не созрел достаточно, чтобы выступить против вождя?

Останавливали Амизака от немедленной расправы два обстоятельства. Во-первых, таких воинов, как Октамис, надо было еще поискать, а за вождем он был готов идти и в огонь и в воду. Во-вторых, парень не блистал умом, не отличался смекалкой и все его хитрости всегда были шиты белыми нитками. Прикидывая возможности этого простака, Амизак всякий раз говорил себе, что близость его пока что не таит в себе угрозы. На место советника или соратника юноша не претендовал, а как телохранитель не знал себе равных и уже не раз выручал своего вождя из передряг, всегда подоспевая в нужный момент на подмогу.

При всем этом его манера не просто держаться рядом, а еще и забегать вперед раздражала Амизака. Не нравились ему и взгляды, которые бросали женщины на Октамиса. Парень был статный, на полголовы выше самого высокого соплеменника, с безволосой грудью, состоящей из двух мышечных плит, сдвинутых вплотную над узловатыми мускулами живота. Борода у него росла плохо, светлые усишки выдавали юный возраст, поэтому он взял обыкновение брить лицо ножом, на восточный манер. Еще в начале весны старшие товарищи подсмеивались над Октамисом и сравнивали его с девушкой, но шутки прекратились, когда он пригрозил отрезать язык самому рьяному из насмешников, а потом действительно сделал это, бросил окровавленный комок собакам и спросил, есть ли еще желающие поупражняться в остроумии.

В племени было запрещено убивать соплеменников, но Октамис не нарушил закон и отстоял свою честь, что не могло не вызвать к нему уважения. Только онемевший Корсак таил на него злобу и, возможно, примеривался, как бы незаметно всадить обидчику нож в спину, но пока что не высовывался, дожидаясь боя или другого удобного случая. Амизак прекрасно знал это, однако приструнить Корсака не спешил: всегда полезно иметь при себе враждующих соперников, которых в случае чего можно стравить друг с другом.

Все эти размышления не были такими долгими и связными, как изложено здесь. Как и любой человек, Амизак думал отрывочно, постоянно перескакивая с пятого на десятое. Так называемый мыслительный процесс его мало чем отличался от того состояния, в котором он находился во время сна. Только что ему казалось, будто он размышляет о важных вещах и принимает какие-то решения, но стоило проводнику объявить, что они приближаются к цели, как все эти мысли вылетели из головы, сменившись совершенно другими.

Он пропустил дозорных вперед и поднял правую руку, призывая остальных к предельной осмотрительности. Кони пошли шагом, изредка переходя на мелкую рысь. Отряд пересек ручей в овраге и поднялся по склону к роще, на краю которой были установлены десятка три выдолбленных сосновых стволов, вокруг которых с гудением роились пчелы. Предосторожности оказались напрасными: бортники сбежали еще до появления сколотов, заприметив дозорных, подкравшихся к пасеке. Охранять хозяйство оставили древнего старика с белой бородой по пояс, рассудив, что спрос с него невелик и обижать его незачем. Выцветшие глазки его смотрели благожелательно и немного бессмысленно, как у ребенка.

Читать дальше