Марк Рабинович - Хамсин, или Одиссея Изи Резника

– Чего он хочет? – спросил подошедший Гречухин.

– Это работа зениток – перевел я.

– Точно, одного у них подбили, но он дотянул до Швеции. А вот атаку истребителей они отбили, сами сбили шесть и потеряли одного – сказал Гречухин, и посмотрев на меня, добавил – Ихние истребители сопровождения сели в Пирятине. Впрочем, тебе это знать не надо.

Повернувшись к инженеру, он добавил:

– Плотненько они машины-то ставят. Как бы чего не вышло… Ты скажи-ка ему.

В ответ на мой перевод механик лишь пожал плечами, показывая, что это не его дело, повернулся и поплелся к машинам.

– Напрасно, ох напрасно – проворчал капитан – У Абвера тут всюду свои глаза. Намедни, взяли мы было одного с рацией, да только живым не дался гад… Эх, если бы не рука!

Весь этот день я пробегал с механиками и пилотами, на ходу осваивая авиационную терминологию. К полудню я уже с трудом ворочал языком, постоянно заикаясь на "лонжеронах", "трансмиссиях" и прочих заумных терминах. И тут раздался крик: "Воздух!!". В возгласе не прозвучало паники, скорее в нем был неподдельный интерес. Я поднял голову. Высоко над нами, с трудом различимый на фоне редких облаков, висел одинокий самолет совсем не похожий на привычную мне по фронту "раму". Тут же с нашего взлетного поля взлетели два натуженно рычащих ЯКа и резко начали набирать высоту.

– Не достанут – уверенно сказал инженер-лейтенант в замасленном комбинезоне и американских ботинках – Сюда бы парочку МиГов, да где же их взять!

На поле высыпали многочисленные американцы вперемежку с нашими техниками. Вдруг толпа расступилась, пропуская рослого офицера союзников, по видимому очень высокого ранга. Вслед за ним появился красавец генерал-майор в форме с голубыми погонами.

– Командующий базой – уважительно пояснил давешний техник.

Генерал-майор начал что-то горячо доказывать американцу, но до меня долетали лишь отдельные слова: командующий пытался говорить по немецки. Получалось у него плохо, да к тому же не было похоже, что американец знает этот язык.

– Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться! – прокричал я, пытаясь без особого успеха перекричать генерала.

– Чего тебе, старлей? – гневно рявкнул генерал.

– Старший лейтенант Резник, прикомандирован к вашей части… – но договорить мне не дали.

– Нахрена мне артиллеристы! Иди к зенитчикам.

– Ёлки-палки, так я же переводчик – не по уставному заорал я.

– С английского?

– Так точно!

– Ну так какого хрена ты молчишь! – нервное состояние генерала явно не способствовало логическому мышлению, но тон он все же сбавил – Объясни ты этому вояке, что его машины надо перегнать в Миргород. Или, по крайней мере, рассредоточить.

Я перевел, потом перевел ответ американца, потом гневные доводы командующего, потом снова – снисходительно-спокойную реакцию союзника. Так они ни до чего и не договорились. Ко мне подошел невысокий американский офицер с оливкового цвета глазами навыкате и сказал:

– Повело кота на блядки? Или, может быть, нашла коса на камень? Так ведь у вас говорят? Очень плохо, когда самолюбие бежит впереди здравого смысла. Верно?

По русски он говорил довольно чисто, но с сильным не то польским, не то чешским акцентом. Ответить я не успел, потому что к нам подбежал потный пилот, еще не снявший свой меховой реглан и прокричал:

– Hey, Dick, my tech tells me something I can't figure out. Would you help me 3 3 Эй, Дик (Ричард), мой техник говорит что-то непонятное. Не поможешь ли? ?

Мой новый знакомый подмигнул мне и побежал по полю, успев лишь крикнуть на прощание:

– Зайн гезунт менш!

– Это он по-каковски? – спросил внезапно появившийся Гречухин.

– Идиш – ошеломленно пробормотал я и, в ответ на недоуменный взгляд особиста, добавил – Еврейский язык.

– Понятно – проворчал капитан.

Теперь недоумение было написано на моем лице и он пояснил:

– Его зовут Ричард Пайпс, но никакой он не Ричард, а может быть и не Пайпс. Ты, старлей, держи с ним ухо востро. Он значится переводчиком, но это мужик не простой, несмотря на молодость. Однако, сейчас он все верно сказал – и капитан задумчиво посмотрел в небо – Теперь одна надежда – на зенитчиков.

Уверенности в его голосе я не услышал.

Вечером, когда страсти немного утихли, американцев повезли в недалекую Полтаву, пообещав им ужин и культурный досуг. Под "досугом" подразумевался концерт и танцы, поэтому союзники заметно оживились. Меня генерал захватил с собой, испытывая, похоже, необъяснимое доверие то ли к моим способностям переводчика, то ли ко мне лично.