Роман Баранов - Сын моря, сын огня

Он замолчал. Люди переглядывались, но никто не решался взять слово. Наконец, заговорил правитель междуречья – коренастый человек с тяжёлой челюстью и залатанным красным плащом.

– Римляне владеют нашей землёй. Велят нам жить по их законам. Мой дед сражался с ними, отец дружил с ними. Я живу, как мой отец. Если я стану, как дед, убивать римлян – придёт больше римлян. На юге их очень много.

– Он прав, – согласился вождь всадников реки, – мы можем убить одного римлянина, иногда двух, иногда удаётся десяток. Но потом кони уносят нас прочь – пока враги не притянули к ответу.

– Это умно, – Фалька услышал знакомый голос, – малой силой с Римом не управиться.

В круг вышел Альдарик. Сегодня он был без огненной шкуры – в одной широкой светлой рубахе. Бледная луна отделяла его от тёмной толпы.

– Разве вы забыли, что за земля у вас под ногами? Когда-то и она принадлежала римлянам. Но ваши предки прогнали их отсюда, потому что смогли объединиться. И мы сможем.

Несколько человек поддержали Альдарика. Хитрый демон зря времени не терял и успел завести друзей.

– Ты говоришь складно, – хрипло проговорил правитель болота. – Мои предки сражались в той войне. Арминий – так звали их вождя. Его врагами были римляне. Но мои враги – эти речные коневоды. И ты предлагаешь мне бок о бок пойти с ними в бой?

– Выходит, что так, – развёл руками Альдарик. – Хотите воевать с римлянами – придётся делать это вместе.

– С чего ты взял, что я хочу воевать с римлянами? – резко бросил Варгар Лучник. – Мне до них дела нет. А вот до тебя есть – кто ты такой?

– Это Альдарик, мой старый друг, – поспешно заговорил Мадальгрим, – он жил среди римлян и знает, как с ними биться.

– Я сам знаю, как и с кем биться, – сплюнул Варгар Лучник. – Я веду свой род от самого Улля, великого охотника…

– И это славно, друг, – почти ласково прервал его Альдарик. – Я предлагаю тебе поохотиться на крупного зверя. Сразиться с противником, достойным твоей силы.

Альдарик использовал хитрость Мадальгрима. От слов про силу тёмное лицо Варгара вспыхнуло огнём в бликах факелов. Но в разговор влез громогласный вождь долгобородов:

– А мы чего, недостойные? Кого вы слушаете? Нам предлагают лобызаться с врагами! И кто? Пришелец с Юга!

Альдарик ухмыльнулся:

– Севера во мне побольше, чем во многих из вас. Но куда там. Обвинять друг друга и трусливо прятаться по лесам легче, чем выйти в открытый бой.

– Кого это ты назвал трусом?!

Вождь долгобородов подался вперёд, но Альдарик только развёл руками:

– Не тебя, конечно.

Фалька глядел на кипящих злобой землепоклонников и пытался представить, как братается с собственными врагами. Пускай даже с Фрекой Полумесяцем. Он вспомнил уродливый шрам разбойника и скривился от мерзости. Нет, Мадальгрим задумал невозможное. Мирить жителей болот с теми, кто прогнал их на болота? Или долгобородов с войском Варгара Лучника, ещё вчера бившихся друг с другом насмерть? Безнадёжно.

На опушке бушевало море – все ругались со всеми. Болото спорило с рекой. Междуречье нарекло безумием открытую войну с римлянами. В ответ Альдарик завёл разговор про тактику, чем разозлил Варгара Лучника. Теперь они лаяли друг на друга, как два пса – чёрный и белый. Тем временем дружина Варгара сошлась в перебранке с долгобородами – вновь застучали щиты и загремели копья. Мадальгрим метался от одних спорщиков к другим, кричал о богатой земле, сражениях предков, белых лошадях в роще, но всё было тщетно. Крики тонули в неразборчивом гомоне. Кроме растерянной дружины Ингвара, молчали только черноликие горцы, наблюдая за всеми, как скала наблюдает за летящими по ветру листьями.

Луна зашла за тучи, словно прячась от неминуемой резни. Фалька поискал глазами путь отхода. Если грянет бой, морским людям в нём делать нечего.

Он увидел Берена – гигант неспешно вышел под свет факелов. Вокруг его могучего тела обвилось что-то, похожее на змею. Фалька пригляделся и понял, что это лур – огромная витая труба. Берен поднёс лур к губам, и Фалька едва успел закрыть уши.

Опушку оглушил протяжный рёв. Спорщики разом умолкли и закрыли головы руками. Воины Варгара выставили щиты. Неподвижными остались лишь воины Мадальгрима и те же черноликие – должно быть, они и правда были мертвецами.

Рёв оборвался, рассеявшись среди деревьев. Остывающий воздух полнился шорохами. Никто не решался повысить голос.

Мадальгрим вышел в круг.

– Берен не может говорить. Когда-то он доверился римлянам и за это доверие заплатил собственным языком.