Array Сборник - Кавказ. Выпуск XV. Постижение Эльбруса

Подойдя вплотную к скалам, мы увидели необычную картину для этих мест. На пустых, необитаемых скалах, среди вечных снегов кипела жизнь: известный альпинист инженер Раковский, по поручению центрального правления Общества пролетарского туризма, устанавливает будку, которую он частями притащил на эту высоту с помощью сванов.

Будка далеко еще не готова. Пока установлен один только деревянный остов. Работа движется очень медленно. Сваны, вызванные через Донгузорунский перевал из Сванетии, оказались плохими строителями. К счастью, в составе нашей экспедиции был плотник. Это – тов. Шендригайлов, который, отказавшись от подъема на вершину Эльбруса, решил остаться на Приюте, чтобы помочь Раковскому в постройке будки.

Против решения тов. Шендригайлова мы не возражали, так как понимали, что будка на такой высоте – целый клад для альпинистов. Мы же сами были очень довольны, что она еще не готова, и нам придется ночевать в таких же условиях, в каких были счастливцы, поднявшиеся на вершину до нас. Мы были даже в худших условиях, чем они: у нас не было примуса и спальных мешков, а ночевать под бурками, в раскинутой палатке, при температуре, которая с закатом солнца быстро падала, спускаясь ниже нуля, не так уж уютно.

Раскидываем палатку, закрывая края полотнищ большими камнями, чтобы не дуло. Раскладываем бурки. Быстро, пока еще не так холодно, переодеваемся во все теплое, что захватили с собой. Ноги у некоторых промокли. Растираем их коньяком, который заменяет нам спирт. Здесь же готовим себе обед. Воду берем из ручейка, который выбегает из-под камня, внизу, с южной стороны скалы. К вечеру этот ручеек замерзает, и если своевременно не запасешься, то останешься без воды. Раскрываем консервы – шпроты, баклажаны. Режем копченую колбасу. Хлеба у нас нет, мы и не брали его с собой. Имеются хорошие сухари и печенье.

Досадно, что нечем согреться. У Раковского примус, но очень немного керосину, и неизвестно, когда он закончит установку будки. Поэтому от мысли воспользоваться его примусом приходится отказаться. Бегаем в палатку к нему сушить ботинки и носки.

После небольшого совещания решаем начать восхождение на Восточную вершину в час ночи при лунном освещении. Правда, опыт Грузинского географического общества показал, что не нужно форсировать восхождение на вершину, а подниматься постепенно. Так, под руководством Николадзе совершено было восхождение в августе 1925 года грузинской экспедиции на восточный конус Эльбруса, причем вершины совершенно свободно достигли все члены экспедиции, состоявшей из 19 человек, в том числе 5 девушек. Успех такого массового восхождения объясняется тем, что они вынуждены были из-за тумана пробыть на скалах Приюта 4 дня. За это время организм свыкся с условиями высокогорных местностей и позволил легко совершить последний, наиболее трудный и ответственный рейс.

Когда мы встретились с Раковским через несколько дней в Тегенекли, он уверял нас, что они так свыклись с условиями снежных высот, что свободно обходились без очков-консервов при солнечной погоде на фирновых полях.

Использовать опыт экспедиции Грузинского географического общества мы не могли. У нас время было считанное: мы были связаны отпусками. Лишние сутки сокращали время для дальнейшего пути. А дорога перед нами была еще большая – через снежный перевал в Сванетию, там километров 150–200 пешком, затем снова через перевал – на Кутаис. К тому же мы немного опасались, что установившаяся хорошая погода изменится к худшему. Нужно было спешить, хотя было бы, конечно, лучше последовать указаниям руководителя грузинской экспедиции. В этом мы особенно убедились на другой день.

Солнце уже давно скрылось. Термометр показывает –12°. Это в июле-то месяце, да еще на юге!

Палатка для 10 человек была тесна. Ноги Тизенгаузена упирались в живот Еланчика. Ноги Еланчика подпирали щеку Братолюбова. В углу, сдавленный со всех сторон, тихо стонал Шендригайлов.

Ночь на 22 июля была проведена беспокойно. Часто просыпались, выглядывали из палатки. К 11 часам ночи весь Эльбрус потонул в холодном, ледяном тумане. Мы тревожно переговаривались, чтобы не разбудить спящих товарищей. Казалось, не было надежды на подъем: погода испортилась, холодно, все устали, к тому же неудобная ночевка.

Двенадцать часов ночи. Пронзительно свистит разыгравшийся ветер. То надуваясь, то опять ослабевая, громко шлепают полотнища палатки. С трудом цепляя всех ногами, вызывая ворчание полусонных товарищей, вылезаешь наружу. От ледяного объятия ветра дрожит все тело и щелкают зубы. Луна и гребень гор потонули в тяжелой облачной завесе.