Татьяна Беспалова - Кортик капитана Нелидова

– Это он принёс самогон? Гость?

Владислав наполнил бокал, как и обещал, ровно на треть.

– Выпей. Ты намёрзлась. Царей и цариц посвергали. Теперь у нас новая царица – испанка.

– Это тот, в башлыке – гость?

– Пей!

Лариса, зажмурившись, опрокинула бокал. Жидкость обожгла гортань, но ладони моментально сделались тёплыми. Лариса согрелась, и тусклая лампочка в абажуре будто бы засветилась ярче.

– А теперь съешь немного. Вот!..

– Хлеб и тушенка. Какие яства!

– Бери выше! Перед тобой утиный паштет. Ешь же!

– О! Сегодня я праздную гурмана. В Смольном угощалась шоколадом. Дома угощаюсь паштетом. Как вкусно! Теперь я и согрелась, и сыта.

– Вот ещё. Посмотри, сколько еды! Хлеба полторы буханки! Это всё принёс…

Владислав внезапно умолк, будто споткнулся, будто, бродя впотьмах, запнулся о колоду и едва не упал. Лариса перепугалась – уж не подавился ли? Но Владислав был просто бледен обычной своей синеватой бледностью зимнего жителя северного города, редко бывающего на свежем воздухе. Да и скудный паёк давал о себе знать. Сейчас, когда свет полумёртвой лампочки казался ей особенно ярким, Лариса заметила, как глубоко залегли на знакомом лице тени под скулами и возле носа. А лоб весь в продольных складках и испарине. А глаза! В них застыл не то испуг, не то настороженность.

– Кто же к нам приходил? Кто так щедр?

– Один мой приятель… Довоенный… Ты его не знаешь.

Владислав отвёл глаза.

– Это тот низенький в башлыке и тулупе? – допытывалась Лариса. – Почему он ушёл, не дождавшись меня? Он из Твери?

– Нет.

– Здешний, Питерский? Тогда почему не дождался меня?

– Ой, я ошибся, прости! – Владислав затряс головой, глаза его прояснились. – Он конечно же из Твери. Довоенный знакомый. В Питере проездом. Зашёл повидаться.

– Кто таков? Как фамилия?

– Рысаков. Ты его не знаешь, – проговорил Владислав не вполне, впрочем, уверенно.

Лариса задумалась.

– Рысаковы… Рысаковы… – Она делала вид, будто верит, отчаянно недоумевая: почему Владислав врёт и откуда на самом деле взялись деликатесы? – Нет, не помню Рысаковых. Ты уверен, что именно в Твери, а не здесь, в Петрограде?.. – проговорила она наконец.

– Именно в Твери! – в волнении Владислав всегда повышал тон. – Ты не можешь знать всех. Ты устаёшь. В Смольном, наверное, целый день суета.

– Да. Впрочем, нет.

– Ты так и не рассказала мне о сегодняшнем дне.

– Не рассказала? О чём? Ах, милый, я всё перезабыла. Прости. Может быть, завтра?

Владислав прикоснулся ладонью к её лбу. Прикосновение было приятно прохладным и таким ласковым, что Ларису моментально потянуло в сон.

– Я действительно хотела бы делиться с тобой всем-всем. Но сейчас…

– Не напрягайся. Лучше ложись.

Они дружно собрали со стола. Лампочка подмаргивала им из-под абажура, словно намекая, что уже пора отправляться спать, потому что она, лампочка, в самое ближайшее время намерена погаснуть окончательно и бесповоротно.

Лариса вспомнила о важном, уже лёжа в постели.

– Владя! – окликнула она мужа.

Тот не отозвался, но дыхание его было тихим и поверхностным. Уверенная в том, что Владислав не спит, Лариса продолжила говорить:

– Там, на Большеохтинском мосту, товарищ Томас помянул о каком-то Полковнике.

Как она и предполагала, Владислав тут же встрепенулся:

– О полковнике? Очередной военспец из генштабистов?

– Не уверена. Товарищ Томас сказал просто: Полковник. Думаю, это как у большевиков подпольная кличка, не имеющая отношения к воинскому чину. Так вот, товарищ Томас просил передать Полковнику, дескать, пусть заходит к нему на квартиру, на Пятую линию. Вот я и думаю теперь, кому я должна эту информацию передать. Кто у нас полковник?

– В нашем кругу полковников нет, – ответил Владислав. – Может быть, это кто-то из слушателей Института живого слова?

Лариса задумалась. Она припоминала насыщенный колючими льдинками воздух на Большеохтинском мосту и многозначительные интонации товарища Томаса.

Уснула она в полной уверенности, что в самое ближайшее время непременно встретится с упомянутым товарищем Полковником и передаст ему просьбу товарища Томаса слово в слово.

«Матушка, матушка, что во поле пыльно? Сударыня матушка, что во поле пыльно? Дитятко милое, кони разыгрались» [3] Здесь и далее слова русской народной песни. .

Звонкий голос нянькиной дочки Клавдии разливается по саду. Лариса стоит посреди ярко освещенной террасы. Солнечный зайчики пляшут на чистых половицах. В дальнем конце террасы большой стол под скатертью с кружевным подзором. В полуденном свете скатерть кажется ослепительно-белой. Деревья сада, цветущая сирень, английский чайный сервиз – Ларисе кажется, будто весь мир отражается в медных боках самовара.