Андрей Балдин - Московские праздные дни. Метафизический путеводитель по столице

Разумеется, мне, архитектору, близка и понятна эта строительная метафора.

После некоторого размышления я решил оставить в силе обе версии толкования Покрова. Пусть пока будет так: октябрь – это то именно «четвертое» или «пятое» измерение Москвы, когда свет есть предмет, мы еще посмотрим, что это за чудо. За ним идет ноябрь: пересменок, странное время, ни осень, ни зима, сезонное шатание Москвы. И наконец, декабрь – месяц пророков (в декабре действительно празднуется много пророков) – это «нулевой», проектный месяц, когда закладываются и рассчитываются параметры следующего года.

Самый удивительный из декабрьских праздников – Никола зимний: явление Деда Мороза, как будто поворачивающего ключ (во времени) и открывающего Новый год.

После «нулевого», проектного декабря пойдет первый месяц, январь – в общем и целом все сходится. В качестве предварительного наброска такая версия мне подходила.

Продолжал ли я играть в отвлеченные стереометрии или принял такое пространственное «устройство» года всерьез? К тому моменту я был достаточно уверен в своей календарной расшифровке; допустим, так: я играл в Москву всерьез.

Москва – это, помимо прочего, еще и поле игры, пространство верований, иногда поверхностных, которые закономерным (удивительным, игровым) образом вплетены в орнамент здешних праздников.

Мы празднуем Москву всерьез.

Мы «дышим» в ней временем. Время меняется в Москве мгновенно – на Рождество, Сретение или Покров – как если бы, открывая и закрывая двери, мы переходили из одного помещения года в другое.

Год выстраивается анфиладой, суммой помещений во времени, по-разному освещенных. В иных залах более тьмы, чем света. В «темных» помещениях октября, ноября и декабря праздников довольно; они смотрятся отдельными самосветящими фигурами на фоне поздней осени и зимы.

Черчение заканчивается.

Снова перед нами черная доска (времени). Тьмы больше, чем света; белые точки и штрихи – праздничные дни – окружает ночь. Главное содержание праздников поздней осени – ожидание нового света в точке Рождества. Время как будто пусто, течение его незаметно, но на самом деле оно хорошо спрятано. Календарь, словно шар, закатился в лунку, погрузился в темные воды вечности. Год коснулся своего дна. С закрытыми глазами Москва наблюдает бесконечность времени. Философствует, празднует ночь, молчит. Это время без времени: сфера московского года выйдет на поверхность и покатится далее в первое мгновение Рождества.

Упражнение завершено. Все сходится: «геометрически» (душевно) точно совершился праздничный пульс года. Москва вдохнула и выдохнула – так глубоко, что в ноябре оказалась как будто в минус-пространстве. Наша предварительная «пифагорова» схема – точка – линия – плоскость – пространство (света) и затем его, света, преображение, сжатие, возвращение в точку – нашла себе определенное подтверждение. Год нарисовался правильной фигурой (наше воображение так его представило, так подсказало наше желание: мы хотим видеть год правильной фигурой, того же хочет и Москва – чтобы у нее было все в порядке с «чертежом времени»).

Мы заподозрили также паузу, перерыв в годовом цикле, когда время «отдыхает», прячется от Покрова до Рождества.

Год не просто длится, он пульсирует, живет, и каждая стадия этого одушевленного пульса отмечена своим особым праздником. Московский праздничный год оказывается фигурой целостной, «черченой», неравнодушно сочиненной.

Круг московского календаря в «пифагоровых» измерениях (роста, сжатия, преображения пространства времени и его «отсутствия» на отрезке от Покрова до Рождества).

Последние два праздника условно симметричны

Некоторое время я предполагал оформить эту книгу наподобие комикса; в ней должен был действовать человек Москва (анонимный, праздный персонаж). Но затем явилось это простое соображение: не только он сочиняет Москву, но и она его сочиняет, водит по его голове колесиком календаря. Встречный процесс: выдумывание идеального города и попутное преображение горожанина. Такой сюжет не раскладывается напрямую в комикс – тут требуется рисование иного рода