Алексей Войтешик - Основание

Свод оторвался от дерева и сделал несколько мучительных шагов по направлению к замку. Грудь нестерпимо заныла, а в боку, казалось, кто-то провернул столярный бур.

– Волов моих не спугни, – услышал он совсем близко и вздрогнул от неожиданности. Ричи готов был поклясться, что секунду назад рядом с ним никого не было! На валуне, всего в трех шагах от дерева, за которое он только что держался, сидел совсем еще юный, лет шестнадцати от роду, пастушок со светлыми вихрами и такой веснушчатый, что его лицо в свете заходящего солнца, казалось, отливало золотом. Своду показалось странным, что зипун и портки юноши были далеко не дешевыми: крайне редкой расцветки, в тон грозовой туче, да и сшиты ладно.

– Волов? – переспросил растерянно Ричи и насторожился. – Разве ты меня понимаешь?

– Понимаю, – ответил юноша, и в это миг Ласт Пранк решил, что либо он сошел с ума, либо видения из Преисподней продолжаются. Он явно слышал голос собеседника и так же четко видел, что тот даже не приоткрывает рта.

– Откуда ты? – едва ли не открыто намекая на отношение пастушка к темным залам Чистилища, продолжал допытываться Свод.

– Я-то? – запросто переспросил юноша и тут же ответил: – Издалека.

– Издалека? – недоверчиво улыбнулся Свод. – Хочешь сказать, что пригнал волов за сотню миль для того, чтобы они могли здесь пастись на пустой стерне? Чем же они набьют свою сыть, юнга? Ведь крестьяне увезли с поля даже полову 2 2 Полова – солома (отсюда предположительно: половцы – люди с волосами цвета соломы). …

Пастушок ничуть не смутился. Все так же не размыкая уст, он обернулся к полуживому человеку, и Свод услышал:

– Эти волы сами знают, где и когда им пастись, им никто не указ.

– А ты? – принимая это за издевку, поинтересовался Ласт Пранк.

– И я.

– Но, – не сдавался Ричи, – ведь это земли пана Войны, верно? Ты служишь у него?

– Нет, – прозвучал голос юноши, – он не из моего рода, я ему не служу.

– Тогда, выходит, что ты служишь кому-то из своего рода? Нет, – поправился Свод, – у вас говорят не так. Назови мне имя твоего рода!

– Коляда.

– А твое имя?

– Чайтан.

– Как?

– Чай-тан.

– Я таких имен не встречал, – устало заключил Ричи и, намереваясь продолжить свой путь, развернулся к замку. – Знаешь, – бросил он через плечо, – мне нужно идти… Придется мне пройти через твоих волов.

– Куда тебе? – улыбнулся юноша. – Это тебе не шкодящие вои русского князя, которых порубил ты нещадно. Через строй моих волов так просто не пройдешь. Их, – юноша хитро улыбнулся, – и увидеть-то не каждому дано.

Свод, уже шагнувший к пасущемуся недалеко стаду, вынужден был остановится.

– Ты-то их видишь, – продолжал назвавшийся Чайтаном, – и пройдешь этим полем, не можешь не пройти. Иди. В замке твоего друга уж нет тех, кто хотел, кто должен был тебя судить, значит, теперь ты не их судом судим будешь. Тебя все чтут за покойника, и все, даже судьи твои людские, таковым и видели. Одного не узрели на предсмертном омовении: от стрелы смертельной, что торчала из твоей спины, уж и следа не осталось. На-ка вот, – юноша протянул Своду тонкий пруток черного, неведомого дерева, – с ним волы тебя пропустят, а за ними уж и боли станет меньше. Только не выбрасывай его, неси в замок, там он тебе пути и откроет. Ступай…

Ричи взял пруток и нерешительно шагнул к замку. Шаг, два, три. К середине воловьего стада, как и было обещано, начала утихать острая боль в груди и боках. Огромные смирные животные расступались, пропуская его вперед, и Ласт Пранк не оборачивался, пока не доковылял до края поля, где явно различалась наезженная дорога, уходящая вниз, к основанию замковой горы. Он был уверен, что на камне у края леса уже никого нет.

Поднимаясь к замку, Свод все же не удержался и посмотрел назад. Не то что странного пастушка Чайтана из рода Коляды, а и волов не было и следа на окутанном туманом поле.

Панский слуга Казик, дометая двор у конюшни, аккуратно подровнял кучу мусора, оставшегося после разграбления панского имения, и тяжко вздохнул, окидывая взглядом знакомое ему с самых пеленок место. Сколь не мети, не греби по двору, а все черепки да осколки не выберешь. Странно все в Божьем мире обустроено: что-то строится, ладится людьми годами, веками, а налетят ироды – и все испортят в один час. Что, к примеру, им, татям тем, с панской посуды? На кой было ее бить? Не могли унести, так оставили бы. Нет же – ни себе, ни людям «Знатна, – рассуждал молодой Шыски, – вельмі знатна парубіў іх пан Свод. Так ім і трэба, злачынцам тым! Ух, і колькі ж крыві сцадзіў на панскі двор гэты глічанін!» 3 3 «Знатно, очень знатно порубил их пан Свод. Так им и надо , злодеям! Ух, и сколько ж крови сцедил на панский двор англичанин!» (бел.).