Татьяна Крылова - Шкатулка баронессы Грей

– Последние дни вы пугаете меня, дорогая. Вы печальны, и это плохо сказывается на вашей коже. Вы давно смотрелись в зеркало? Вы бледны, как смерть, ваше величество. Прошу вас исправьте это обстоятельство.

– Непременно, мой король, – отозвалась королева, не отнимая взгляда от руки супруга.

– Да, что вы там увидели?! – вскричал его величество, не находя больше сил игнорировать взгляд женщины.

– Ничего, мой король. В том все и дело, что ничего. Еще два дня назад я заметила, что на вашей руке нет фамильного перстня…

– Так вот, значит, кто устроил переполох и заставил слуг обыскать весь дворец. Это было ни к чему, моя дорогая.

– Но… Как же так, ваше величество? Ведь это перстень ваших предков!

Королева переменилась в лице. Удивление сменилось смущением, впрочем, не менее наигранным.

– Извините меня, мой король. Вы, верно, знаете, где этот перстень. Мне не следовало вмешиваться. Но я волновалась! И если вы, мой король, покажете мне ваше сокровище сейчас, вы прогоните мою печаль, как вы того и хотели.

Не сводя пристального взгляда с лица супруга, ее величество сделала реверанс. Король нервно сглотнул. Он, несомненно, понял, что не только ему и герцогине Шарлотте известно о местонахождении фамильного перстня королевского рода. Как бы там ни было, когда его величество заговорил, голос его прозвучал уверенно:

– Я не знаю, где эта безделушка. Должно быть, обронил где-то…

Король пожал плечами и отвернулся. И потому не заметил, как сверкнули глаза его супруги, как резко выпрямилась она и гордо вскинула голову.

– Вы не перстень обронили где-то, ваше величество, – прозвучал стальной голос королевы. – Вы где-то обронили вашу честь.

Королева подошла к бюро, ничуть не тревожась из-за отсутствия на то дозволения его величества. Пододвинув чернильницу ближе к краю стола, женщина положила рядом с ней исписанный и увенчанный печатью кардинала лист бумаги.

– Что это такое? – напрасно щурясь, пытался прочесть король мелкий текст. – Не могу разобрать. Вы же знаете, у меня плохое зрение. Прочтите!

– Это документ о нашем разводе, мой король, – покорно пояснила ее величество.

– О разводе?

– Да. И я советую проявить вам мудрость, ваше величество, и, следуя примеру его высокопреосвященства, подписать эту нехитрую бумагу.

– Что?! – король поднялся и в силу своего роста грозно навис над невысокой женщиной. Впрочем, это не оказало никакого влияния на его супругу:

– Я не намерена больше оставаться вашей женой, мой король, – спокойно произнесла она, наклонилась немного, чтобы дотянуться до пера, макнула его в чернильницу и протянула его величеству.

Пораженный ли ее хладнокровием, удивленный ли тем, как неожиданно обернулось дело, или просто понимающий, что им обоим будет лучше в этом случае, король Леонард оставил росчерк на бумаге и закончил оформление документа своей печатью.

По воле случая ли или по каким-то иным, более вероятным причинам, но вышло так, что одной майской ночью из четырех ворот, ведущих на территорию королевского дворца, только у трех стояли часовые. Четвертые – Северные ворота – в эту ночь не только не охранялись, но даже не были заперты на надежный замок. Металлическая цепь и само устройство лежали тут же на траве, поблескивая в свете горевшего на стене факела.

Впрочем, то обстоятельство, что ворота не охранялись, вовсе не означало, что возле них никого не было, когда городские часы пробили полночь. Трепетавшее пламя факела на стене выхватывало из ночного мрака две мужские фигуры, закутанные в черное.

Первый мужчина стоял возле самой решетки ворот, чуть привалившись к державшему кованую створку столбу. Тело его скрывал черный плащ до земли, лицо – черная маска, которую легко было спутать с тенью от широкополой шляпы, надвинутой на самое лицо. Из-под шляпы выбивались длинные волосы, казавшиеся черными. Руки мужчины также были в черных перчатках. На правой, когда мужчина высвободил ее на миг из-под плаща, блеснул перстень с большим драгоценным камнем.

Спутник таинственного господина был одет схожим образом: черная одежда, плащ и маска. Только лицо свое он не старался укрыть особенно тщательно: вместо шляпы на голове был черный платок. И, по всей видимости, не только тайна собственного лица не заботила этого человека, но и тайна собственного тела: в отличие от своего господина, он не кутался в плащ, позволяя случайному свидетелю увидеть пару кинжалов, заткнутых за пояс.