Роберт Ши - Монах - последний зиндзя

– О да! – сказал Мотофуза. – Вы, должно быть, сын Кийоси и той маленькой женщины из провинции, вышедшей замуж за князя Сасаки-но Хоригаву. Я предупреждал Хоригаву, что он совершает ошибку, женившись на женщине ниже себя по происхождению. Вы извините меня за то, что я говорю об этом? Я не хочу ущемлять ваши чувства, юноша. Случай, о котором вы рассказываете, поставил меня в очень неудобное положение, если вы помните.

– Однако, несмотря на это, вы унижали нашу семью, мой господин! – сказал Ацуи.

– Вот в этом и заключается разница между нами, юноша. Семью воина можно унизить. А я могу подвергаться бесчисленным оскорблениям, могу даже быть умерщвлён, но останусь Фудзивара!

– Они собираются убить вас? – тяжело сглотнул Ацуи.

– Не стоит быть настолько шокированным, молодой господин Ацуи, вы – самурай. Самураи должны радоваться при виде крови. У вашего поколения Такаши до сих пор не было возможности увидеть крупное кровопролитие. Вместо этого вы пудрите лица, черните зубы, рисуете, пишете прекрасным слогом стихи, танцуете и играете на музыкальных инструментах. Однако сила Такаши основывается не на этих занятиях, а на воинской доблести. Вы, более молодые, кое-что потеряли из-за недостатка опыта кровопролитий. Но не стоит беспокоиться…

Его глаза потемнели.

– Вы станете свидетелями моря крови, пролитой в этой войне. Океанов крови! Я только сожалею, что, когда это произойдет, тот мир, который я знаю и люблю, отодвинется от меня на ещё более далекое расстояние, чем сейчас.

Он перешел на китайский язык:

– Но когда я бросаю взгляд в прошлое и, нахмурив брови, говорю о далеких событиях, я начинаю питать отвращение к жизни. Реки и холмы теперь скрывают воров и бандитов. На заброшенных полях растут ежевика и чертополох.

Мотофуза замолчал, глядя с болью на храм Феникса. Ацуи не смог удержаться от искушения продекламировать заключительные две строки из поэмы Лю Иня:

– «Наше наследство – бремя моральных обязательств. Но у нас нет правителя, который горюет над совершенным убийством».

– Спасибо, – Мотофуза с удовольствием улыбнулся. – У вас обширные познания в области литературы. Я не хотел декламировать завершающие строки, чтобы вы не подумали, что я намекаю на вашего деда.

Ацуи весь сжался.

– Я знаю, что говорят враги моего деда, но не считаю его правителем, поощряющим убийства. Мой дед предпочитает религию, доблесть и учение. Он ненавидит убийства! Он борется за мир!

Улыбка Мотофузы, казалось, говорила о том, что в действительности Ацуи не верил в собственные слова.

– Вы должны знать кое-что из истории империй, юноша. В течение сотен лет, со времен образования Хэйан Кё и до неспокойных дней последних двадцати пяти лет, империя жила в мире. Вы – самураи – не являетесь защитниками мира. Вы сами уничтожили его!

Ацуи почувствовал определённое удовольствие в том, что мог возразить бывшему регенту:

– Извините меня, господин, но разве не соперники семьи Фудзивара собрали банды самураев, чтобы разрешить спорные вопросы с использованием силы?

Мотофуза склонил свою голову:

– Унижение – бесконечно!

Ацуи почувствовал жалость к нему. У него не было желания спорить с человеком, столь опытным и доблестным, как Мотофуза, особенно когда тому оставалось жить не так много времени.

– Извините меня за то, что я не согласен с вами, мой господин. Могу ли я что-либо сделать для вашего удобства или спокойствия души?

– Боюсь, что успокоить свою душу могу лишь я, – вздохнул Мотофуза. – Но эти веревки, связывающие мои руки, большая неприятность для меня. Я потею, но не могу даже вытереть пот с бровей. Клянусь именем моих предков: если вы снимете эти веревки, я не убегу. Человек в моём возрасте не сможет убежать от тысячи самураев.

– Позвольте мне спросить разрешения, чтобы развязать вам руки, мой господин!

Ацуи пересек пыльный двор и направился ко входу в храм Феникса, где находились вожаки Такаши. Они сменили доспехи на яркие красные, зеленые и синие кимоно. Они пили саке, и один из них играл на лютне. В центре группы сидел Нотаро, дядя Ацуи, – второй сын Согамори. Он, подобно Ацуи, стремился к прямой осанке, но без крепости мускулов это было недосягаемо. Даже здесь, в храме, его крупное лицо было аккуратно напудрено и раскрашено, а его кимоно выбрано с такой тщательностью, как будто он собирался появиться при дворе.

– Мы все думали: догонишь ли ты нас, племянник? Ведь предыдущая ночь была ваша с принцессой Садзуко первая брачная ночь!