– Что зимой можно делать на даче? – спросил, чтобы поддержать разговор, генерал.
– Да тюльпаны там, чёрт бы их побрал, тюльпаны! Жена совсем на них спятила. Луковицам какой-то особый режим требуется, так она ездит, перебирает их, переворачивает, укрывает… А мне что? Я не мешаю. Чем бы дитё на старости лет не тешилось. Я вот всё с иероглифами своими, а она с тюльпанами…
Директор ФСБ огляделся. Большая и светлая комната была обставлена старомодной мебелью в стиле шестидесятых. Выцветшие обои, фотографии, громоздкий советский хрусталь в серванте, книжные полки с непременной Библиотекой всемирной литературы. Одну стену сверху донизу занимал стеллаж, заставленный египетскими статуэтками, свитками папируса, черепками и какими-то непонятными предметами. С ними забавно контрастировали плоский телевизор и хорошая аудиоаппаратура.
Генерал осторожно опустился в неудобное кресло, порылся в портфеле и поставил на стол бутылку.
Хозяин присмотрелся:
– Ого, «Курвуазье»! Значит, впереди серьёзный разговор. Сейчас я закуску соображу.
– Лимона будет достаточно! – в спину футболке с Ильичом сказал гость.
– …Хор-рош! – смахнул набежавшую слезу Эдуард Артемьевич. – Давненько такого не пил! Ну, рассказывай, что стряслось. Я так понимаю, что если директор Конторы летит из Москвы в Питер ради встречи с каким-то пенсионером, значит, что-то из ряда вон.
– Пока ещё не стряслось, но в любой момент может стрястись, – хмуро ответил генерал. – Простите ради бога, но я никак не пойму, чем это у вас в комнате пахнет? Странный какой-то запах, незнакомый…
– Так это же папирусы! – засмеялся старик. – Ну и прочая древнеегипетская чепуха. Древностью пахнет. Я-то привык, не замечаю, ну а свежий человек, да ещё с улицы, конечно, почувствует. Так всё-таки, что у вас за беда?..
* * *
– А знаешь, Саша, я всегда, скажем так, предчувствовал, что кончится чем-то вроде этого, – задумчиво сказал Эдуард Артемьевич, двигая туда-сюда по полированной столешнице недопитую рюмку.
– Что вы имеете в виду? – подался вперёд Александр Васильевич.
– Скажи, Саша, ты когда-нибудь был в Египте?
– Не довелось. Вы же знаете, я в контрразведке начинал.
– Жаль, это усложняет дело. Как бы тебе объяснить? Египет – это страна-кладбище, понимаешь? Шутка ли, за четыре тысячи лет сменилось тридцать династий фараонов! Не тридцать фараонов, а именно тридцать династий! Да и то, это по «Истории Египта» Манефона , [1] Манефон – древнеегипетский историк и жрец, живший в конце IV – первой половине III вв. до н. э., во времена правления в Египте эллинистической династии Птолемеев.
которая до нас не дошла, мы о ней знаем только по цитатам из Иосифа Флавия и других авторов. Сейчас учёные считают, что династий было больше, а значит, история цивилизации ещё длиннее. Египтяне были уникальным народом, и религия у них была уникальная. Никто, кроме них, не заботился так о бытии после смерти. Понимаешь? Вся жизнь египтянина была подготовкой к переходу на Поля Иалу . [2] Поля Иалу (Поля Камыша) – в древнеегипетской мифологии часть загробного мира (Дуата), в которой праведники обретают вечную жизнь и блаженство после суда Осириса.
Если у египтянина были средства, он при жизни строил себе гробницу, а тела бедняков просто зарывали в песок и тем лишали посмертия. Для успешного путешествия в загробном мире в саркофаг умершего обязательно клали этакий путеводитель, Книгу Мёртвых . У меня есть список, показать?
– Может, потом.
– Как хочешь. Ну вот, погребальная утварь, одежда, драгоценности, те же ушебти, о которых ты мне сегодня говорил, всё это веками копилось, превращая страну в одно сплошное кладбище. Конечно, многие могилы терялись, о них просто забывали, ведь прошло столько веков! И отнюдь не все фараоны могли построить себе Великие пирамиды. Кстати, у египтян не было чувства времени в философском понимании. Они не знали истории, не вели летописей, время измеряли очень примерно, а год делили на три сезона в зависимости от разлива Нила. Месяцы имели свои названия, а вот нумерации годов не было, говорили, к примеру: третий год царствования Рамзеса или какого-нибудь другого фараона, и этого было достаточно.
Однажды мне устроили экскурсию в пирамиду, не помню уж чью. Конечно, она была разграблена много веков назад, а то, чем побрезговали воры, забрали археологи. Пирамида была пуста, как скорлупа ореха, остались только настенные росписи. Но вот ощущение от её посещения я никогда не забуду. Это невозможно передать словами. Скудное освещение, веками спрессованная темнота и тишина, а на тебя глядят десятки, сотни людей, нарисованных в странной проекции на стенах неведомо когда. В тот раз у меня случился приступ клаустрофобии, кстати, единственный за всю жизнь. Нехорошее место. Я атеист, и ни во что такое не верю, но… Нельзя жить на кладбище, понимаешь? А мы к тому же с глупым любопытством копаемся в могилах и вытаскиваем из них чужие вещи, даже мумиям нет покоя. Это не могло пройти просто так, рано или поздно что-то должно было случиться. Ну вот и случилось.
Читать дальше