Дебора Моггак - Тюльпанная лихорадка

Но как сладко спала эта семейка! Гнев Корнелиса исчез. Мария поступила скверно, но он знал, что возмездия не последует: она может спать спокойно. Неожиданное возвращение ее дружка и все их любовные недоразумения затронули в Корнелисе какую-то сентиментальную струну. Они снова вдохнули жизнь в его дом, в пустые стены. Корнелис чувствовал себя как старый, увядший в чаще куст, который вдруг оказался на солнечной поляне. Наконец-то вокруг него образовались новые побеги.

Он подумал: дочь промелькнула в его жизни так быстро, что он едва успел заметить ее. Один миг – и дочери уже нет. Корнелис чувствовал странное волнение. В темноте попадались знакомые лица. Вот Сэмюель Соломон, торговец хлопком, стоит на пристани, наблюдая за разгрузкой тюков. А вот слепой нищий, для него ночь ничем не отличается от дня. Порт давно стал для Корнелиса родным домом. Запах моря будоражил: в нем ощущался привкус богатства и труда. Как и Виллем, Корнелис всю жизнь пользовался его дарами, а теперь сам отдавался в его руки. Странно, что когда он уедет, в гавани будет все так же бурлить суета: никто не заметит его отсутствия.

Небо начинало розоветь. Над лесом корабельных снастей высоко торчала мачта «Императрицы Востока». София и ее любовник, наверное, уже на борту. У Корнелиса не было никаких сомнений насчет убийства Яна. Конечно, произойдет это не сразу: надо подождать, пока они отплывут от берега подальше. Море скроет следы, оно видело многое. Корнелис хорошо знал капитана. За двадцать флоринов можно купить его молчание, а еще за сорок тот сам устроит все, что нужно. Кроме того, он был у Корнелиса в долгу.

Когда Ян упокоится в своей водяной могиле, Корнелис вернет себе жену, и они вместе поплывут в Батавию, чтобы поселиться на его плантации. Несмотря ни на что, он продолжал любить ее: разве он не бросил все ради нее? София тоже научится любить его, потому что Корнелис изменился. Он больше не тот человек, за которого она вышла замуж, он стал другим. Теперь для него возможно все. Жизнь коротка, а время уходит. «Пользуйся жизнью, пока можно», – говорил художник. Что ж, хотя бы в этом Корнелис был с ним согласен.

Он бросил последний взгляд на свой любимый город, жемчужно-серый в свете раннего утра. Зыбкий туман рассеялся – туман его мутного прошлого; разгоралась новая, ослепительно яркая заря. Его ожидали безоблачное небо тропиков и райская жизнь с женщиной, которую он сумел когда-то завоевать и обязательно завоюет снова.

Корнелис купил билет и поднялся по трапу. Через несколько минут корабль отдал якорь и отправился в свой путь на Восток.

В начале 1637 года тюльпанный рынок рухнул. Верховный суд Голландии, раздраженный национальной истерией, решил вмешаться и обесценил стоимость цветочных луковиц. Тысячи людей за одну ночь оказались банкротами. Они бросались в каналы и взывали к помощи благотворителей, наполняли жалобами церкви и проклинали себя за глупость. Сейчас уже мало кто помнит этот необычный эпизод истории, в котором с такой силой проявились человеческая жадность и непостоянство изменчивой судьбы. Его необычность заключалась в том, что причиной всех этих событий было увлечение мимолетной красотой, страсть к быстро увядающим цветам, еще более недолговечным, чем жизнь их почитателей. Факт, что самые прекрасные бутоны – то есть наиболее эффектные мутации – оказались плодом вирусной болезни, стал своего рода ироническим послесловием, сделанным благодаря будущим открытиям. Если бы тогдашние пасторы узнали про данный факт, какие зажигательные проповеди они произнесли бы!

Когда люди очнулись от этого морока, цветы завяли, но картины остались. Так возлюбленные, обреченные на долгую разлуку, находят утешение в портретах своих любимых. И так в грядущих столетиях люди будут наслаждаться красотой, некогда причинившей им страдания.

Что касается Яна ван Лоо, то он, как и было предсказано, через боль обрел свое величие. «Ты должен быть сильным, мой друг, – говорил ему Маттеус. – Только через боль открывается красота мира». Потеряв Софию, художник стал отшельником, снял новую студию в другом квартале и целиком посвятил себя искусству. Начал рисовать картины, изображавшие быстротечность и тщету земной жизни. Для этого он использовал скромные предметы: лук (он часто изображал лук), песочные часы, кусок засохшей булки, череп. Пища превращалась в пустые символы, безысходность пронизывала все его полотна. Ян создал из своих страданий великое искусство. Во многих его картинах можно заметить изогнутое зеркало, бокал вина или серебряный кувшин. Но отражается в них вовсе не художник, пишущий свою картину. Это женщина в кобальтовом платье, с мягкими каштановыми волосами. Ее зеркальный образ, как призрак, населяет большинство его картин. Выяснить ее имя специалистам так и не удалось, хотя некоторые находили сходство данной модели с другой, изображенной на дерзких и страстных полотнах 1636 года, где женщина доверчиво и с любовью смотрит на зрителя.