Наталья Кошаева - Портрет неизвестной. Часть1

– А я на мосту стою, тут, как всегда, авария в правом ряду, так не проехать не объехать. Дождитесь меня обязательно, я скоренько.

Наконец Лизавете удалось преодолеть этот сложный участок дороги. И в скорости она уже неслась по Университетской набережной. Место, где можно было оставить автомобиль нашлось около мозаичной мастерской на 3-ей линии. Машина мигнула лампочками, запирая замки, и Лиза, помахивая бумажным пакетом с ароматной сдобой, направилась в сторону Невы. Выйдя на набережную, Лизавета, как всегда, полюбовалась пейзажем. Вид на купол Исаакиевского собора, золото которого поблескивало, подсвеченное прожекторами, на фоне низких серых туч, был величественен и строг. Река спокойна как зеркало и в ней отражались нарядные фасады Адмиралтейской набережной. Египетские сфинксы равнодушно застыли темными каменными глыбами, охраняя вход в храм искусства – в Академию Художеств. Лиза любила это место, оно подпитывало ее внутреннюю эмоциональную батарейку, и даже новогодняя мишура не испортила вида.

Лиза сколько раз ни приходила сюда, столько раз сердце ее замирало перед входной дверью из светлого дуба, ей всегда казалось, что за этой дверью время течет не так как снаружи. Эта дверь была как-бы границей между суетной реальностью и миром искусства. Представлялось, что там, за дверью не было мелочного мельтешения, мысли текли неспешно и величаво. Но, конечно, все это было лишь ее фантазией. Академия Художеств вместе со всей вселенной тоже вступила в третье тысячелетие, со всеми его атрибутами. Взявшись за знакомую бронзовую ручку, отполированную многими сотнями рук художников, Лизавета толкнула дверь и вошла. Миновав круглый тускло освещенный вестибюль, встретивший едва уловимым запахом свежей масляной краски и растворителя, девушка свернула налево. И быстро дошла до гардероба, где сдала свою куртку хмурому бородатому мужчине в синем сатиновом халате. Гардеробщиками здесь, как правило, служили парни или девушки, которым еще не посчастливилось пополнить ряды студентов, но мечтающие все же поступить на следующий год. Этот гардеробщик буркнул ей что гардероб работает до девяти вечера, и если она хочет получить свою одежду, то должна постараться не опаздывать. Миновав гардероб, с его строгим стражем, Лиза остановилась у большого, во всю стену, зеркала в массивной раме, пригладила растрепавшиеся волосы, и начала подниматься по винтовой каменной лестнице.

На втором этаже располагался факультет живописи и запах «присутствия художников» тут уплотнялся до максимума. Лизавета преодолела еще несколько витков каменной лестницы и поднялась на третий этаж. Здесь, на этом этаже, в течение шести лет она постигала тайны профессии архитектора. Дальше по коридору, вымощенному квадратными каменными плитами, до белой филенчатой двери с номером 10*. Уверенно толкнув дверь, прошла вдоль выставленных работ лучших выпускников, отметила, что ее проект все еще висит на своем месте, она оказалась в святая святых – за шкафом, где на удобном диванчике сидели две академические дамы. На столике перед ними стояли чашки с недопитым чаем и почти съеденный тортик.

– Всем добрый вечер! – поприветствовала Лиза дам.

– И тебе не хворать! Садись, – указала Светка ей на стул. У нас сегодня последний учебный день был, перед праздниками, вот сидим отмечаем!

– А я тоже с угощением, – сказала Лиза, выставляя на стол свой пакет с ароматно пахнущей сдобой.

– Ну вот, опять сладкое, – скривилась Светка, – сколько тебя учить? У педагогов и так передоз глюкозы от тортиков.

– Как хотите, – пожала Лиза плечами, – а я с утра ничего не ела, и у меня передоз кофеина, так что булки мне не повредят. Чаю нальете?

Светлана нашла чистую чашку и бросила туда не какой-нибудь LIPTON, а небольшой шарик, свернутый из чайных листьев, и залила кипятком. Приняв чашку, Лиза ощутила тонкий аромат, исходящий от напитка, удивленно отметила, что шарик начал раскрываться в горячей воде в виде красивого цветка: «Наверное это «трофейная» заварка от китайских студентов», – мелькнуло у нее в голове.

– Ну, с чем пожаловала на этот раз? – вопрос Светланы, вернул Лизу, медитирующую над горячим душистым паром, в реальность. Поэтому Лиза оторвала взгляд от клумбы, появившейся на дне чашки, и начала рассказывать свою историю с самого начала. Про упавшую люстру, про то, как исследовали дыру в потолке, как нашли потайной чердак с росписью на потолке и про ящик с кладом. Лиза часто приходила консультироваться с подругой по делам реставрации различных объектов. Санкт-Петербург, как известно – город «музей». Музейные образцы здесь можно найти совершенно в неожиданных местах. При расселении коммунальной квартиры, вдруг выяснялось, что в туалете сохранились раковина и бачок с бронзовой цепочкой. Все это богатство Инспекция по охране памятников не разрешала заменять на новые модели, а наоборот предлагала сохранять и музеефицировать. Конечно, сами по себе эти раковина и бачок были очень интересные, как художественные образцы, но как объяснить простому человеку, не историку и не искусствоведу, почему нельзя поставить тот унитаз, который хочется, а только отремонтировать старый дореволюционный. Или, например, шпингалеты на окнах – та же самая история – историческая ценность, не подлежащая замене, причем вместе с окнами. А при рытье котлована под фундамент загородного дома вдруг обнаруживаются оловянные ложки и осколки керамики XVIII века. Витражи на окнах в домах на Петроградской, плитка на полах лестниц, лепнина на потолках – много чего есть в Петербургских домах, что требует совета опытного искусствоведа. Подруга могла дать дельный совет или могла также рекомендовать к кому можно обратиться за консультацией, если дело оказывалось более сложным.