Юрий Тимофеев - Не ходи служить в пехоту! Книга 4. Штурмовой отряд пехоты. 20-летию начала Второй Чеченской войны посвящается!

– Быстро на пол упали, твари! Убью, если пикнете!

Меня не послушали. Остались сидеть на своих местах и смотрели на меня перепуганным взглядом.

– Быстро, бл…ь!

Я выстрелил в потолок и выключил свет. Двое мгновенно легли на пол. Достал наручники.

– Надень их сзади на этого, – я показал на ближайшего лежащего.

Потом приказал надеть наручники на второго, а потом сам надел наручники третьему.

Свет от фонаря, освещавшего стоянку, частично падал в вагончик.

Денег было много, только доллары, скинул их в сумку. Обшарил каждого, тоже нашел много денег. Нашел гильзу и забрал ее. Пистолет я не хотел выбрасывать.

Вышел из вагончика. Сразу услышал громкий голос. Открыл дверь и произнес:

– Убью, если не заглохнешь.

Взял со стола ключи от вагончика. Закрыл. Ключи вышвырнул в сторону шоссе в жижу. Быстро пошел. Шел к жилому дому. Зашел за него, потом выглянул. Всё тихо. Быстрым шагом дошел до машины, сел в нее и поехал на дачу.

Вот так всё просто, как обычно. Да, это стало уже обыденным. Так получается. Вот такие мы бывшие советские, а теперь российские офицеры пехоты. А не надо было нас до этого доводить, ведь настолько оборзели, что даже здесь, в Москве, вы опаздываете с выплатой денежного довольствия на два месяца, даже такого мизерного. Кроме того, я ограбил непрошеных гостей из бывшего СССР из Закавказья, оттуда, где нам орали: «Убирайтесь, оккупанты!» Я вам это никогда не забуду и не прощу. Всю жизнь буду мстить, при случае. Кто оккупант? Мы русские оккупанты? Это вы здесь всё оккупировали, а нас у вас не найдешь. Если на их месте были бы наши ребята, я бы не стал их обижать, даже если были бы «бандюки». А этих можно, этих нужно. Почему? Да хотя бы потому, что я знаю, что, если бы русский попробовал у них там заняться коммерцией, он бы костей не собрал. А им здесь все двери открыты. Вот такая моя теория. И плевать мне, кто и что по этому поводу думает. А если бы они оказали сопротивление? Убил бы? Никаких сомнений. Легко. Опять же, куда смотрят эти наши хваленые «бандюки», почему не обложили этих гостевых торговцев непомерной платой? Плохо наши бандиты работают. Плохо. Объявляю вам «выговор».

Почистил и спрятал пистолет.

– Ты где был? Почему так поздно? – спросила меня Алла.

– Подработка хорошая подвернулась, не мог отказаться.

– Что за подработка? У нас есть деньги. Чего ты переживаешь?

– Будет больше. Деньги к деньгам. Завтра будем машину выбирать, иномарку.

Я пошел в душ, а Алла принялась считать деньги.

– Где ты столько заработал?!

– Врать не буду тебе, а правду не скажу. Лучше скажи, что думаешь, куда их пристроить?

– А что тут думать? Квартиры купим. Есть отличные варианты. Или погорим с отцом, можно вложить в коттеджный поселок, который он строит. Ему тогда занимать у других меньше придется. Но ты мне всё-таки должен сказать, что ты натворил?

– Хорошо. Скажу. Без подробностей. Я совершил ограбление, без убийств. Легче стало? Да, именно ограбление. Или разбой? Я не понимаю разницу. Наплевать. Теперь ты знаешь правду. Не читай мне морали. Я не пойду работать в охрану! Понимаешь? Для меня это унижение. Я не смогу просто. Лучше сразу пулю в лоб. И жить за счет твоих родителей просто унизительно для меня. Я хочу быть сильным и не зависеть ни от кого.

– Поняла. Успокойся. Пообещай, что так поступать больше не будешь. Я просто тебя прошу.

– Если надо будет, еще раз, и не раз, поступлю так же. Перестану так делать, когда государство обеспечит меня так, чтобы я не задумывался над всеми этими гребаными бытовыми проблемами. Жизнь без денег или за счет родственников – это унижение моего личного достоинства, моего командирского существа. А ты хочешь, чтобы я как травоядное животное работал лакеем? Ты этого хочешь? Не будет этого никогда! Никакой охраны и прислуги из меня вы не сделаете! Не бывать этому! Никогда вы не сможете так меня унизить! Я буду драться за себя до последнего, понимаешь? – в конце фразы я уже сорвался на крик.

– Успокойся. Успокойся. Я тебя очень прошу. Я просто хотела сказать, что нет смысла так рисковать.

– Ты знала мой характер, когда замуж выходила. Я такой. Не пробуй меня перевоспитать. И знай, для семьи я сделаю всё, что только можно. Я хороший семьянин, не подведу.

На следующий день мы с Аллой поговорили с ее отцом и пришли к выводу, что деньги вложим в строительство поселка (на меня будет оформлена доля в его деле), а я куплю себе пригнанный из Германии «Опель». Новую и дорогую машину я сам не хотел, не хотел как-то слишком выделываться перед сокурсниками. Покупкой займется специалист из фирмы отца Аллы, потому что среди подержанных иномарок слишком много машин, собранных из обломков в Польше и Литве, и я сам не разберусь в таких вопросах.