Евгений Сухов - Преступная любовь

– А теперь может быть ко мне, милочка, – предложил Вершинин, когда они пообедали. – Я тут живу неподалеку. Отдохнем… А то день какой-то несуразный выдался. Не возражаете?

– Отчего ж… Можно немного и отдохнуть.

– Вот и славно! – весело откликнулся Рудольф Залманович.

Вершинин снимал меблированные комнаты в одном из доходных домов на Ильинке в нескольких шагах от своей комиссионерской конторы. Прошли в меблированные комнаты. Эмилия подняла бархатные глаза на своего спутника:

– Я бы хотела принять ванну.

– Не нужно, – с легким хрипом произнес Рудольф Залманович. – Я бы хотел посмотреть на тебя, как ты раздеваешься.

– Ну что ж, извольте, – с улыбкой произнесла Эмилия и потянула за шнур платья.

Среди пошлой обстановки меблирашек на широком кожаном диване все и произошло.

Весь последующий день из комнат они не выходили, так что поутру Вершинин чувствовал себя совершенно разбитым, а вот Эмилия, напротив, выглядела свежей и весело щебетала, расхаживая по спальне в прозрачном пеньюаре, под которым вполне явственно различалось ее совершенное тело. Потом она бросилась на постель к находящемуся в полудреме Рудольфу Залмановичу и, поцеловав его в щечку, промолвила:

– У меня остались сущие копейки. Если ты меня прогонишь, мне придется ночевать на вокзале.

– Живи здесь покуда, – заявил Вершинин. – Потом найдем для тебя что-нибудь поприличнее.

Так Эмилия Бланк искала место, а нашла любовника, что ее совершенно устраивало.

Глава 3. Откуда берутся трупы

С чего начинать и в какую сторону направить поиски, у следователя Воловцова сомнений не возникало. Несмотря на заверения членов Совета судебных приставов, что Владислав Щелкунов никаких щекотливых дел в последнее время не вел и каких-либо серьезных конфликтов в связи с арестованием имущества, задержанием должников и взысканием с них денег не имел, Иван Федорович все же решил начать следствие именно в этом направлении. Не исключено, что у него были недоброжелатели по более ранним делам, связанные с арестом имущества.

Никто не испытывает добросердечной отрады, когда в ваш дом приходит судебный пристав и накладывает на ваше имущество арест, как на несостоятельного должника. Ведь ясно, как божий день, что арестованное имущество будет распродано на торгах в два раза меньше подлинной цены и не покроет сумму долга даже на половину. А значит судебный пристав придет еще раз и еще, покуда не вытянет из вас всю душу вместе с остатками долга и не передаст его взыскателю. После чего у вас не останется уже ничего, кроме штопанного исподнего белья и фотографических карточек Машеньки Гуляевой в купальне доктора Сульжинского на склоне Северного бульвара в Геленджике.

Где в таком случае гарантия, что у несостоятельного должника не появится решимости схватить подвернувшейся под руку кухонный нож и со звериным оскалом наброситься на судебного пристава, олицетворяющего в его глазах все ваши личные беды. Немногим позже, придя в себя и успокоившись, вполне возможно припрятать труп, да таким образом, чтобы его впоследствии невозможно было отыскать. Вариантов непочатый край: от закапывания трупа в дальнем уголке леса, до скармливания расчаленного тела свиньям.

Когда Воловцов получил из канцелярии судебной палаты затребованную бумагу со списком всех дел и поручений, исполнявших Щелкуновым в последнее время, то убедился, что щекотливых и конфликтных дел у Владислава Сергеевича Щелкунова, и правда, не имелось. Зато самым последним исполненным поручением судебного пристава было принятие со взыскателя некоего надворного советника Грацианова судебных издержек и обеспечения затрат на ведение дела на общую сумму в восемьсот шестьдесят два рубля сорок копеек. Деньги были весьма внушительные, ведь годовое жалованье самого судебного пристава Щелкунова составляло шестьсот рублей.

Деньги от взыскателя Грацианова Владислав Сергеевич получил в субботу девятого января ближе к вечеру. Если учесть, что к себе в служебную конторку ни вечером в субботу, ни на следующий воскресный день Щелкунов не наведывался, стало быть, полученные от Грацианова деньги он хранил у себя на квартире. Не их ли искал господин в усах и двубортной шубе, похожий со спины на Владислава Сергеевича и воспользовавшийся его ключами? Если это так, то напрашивались ряд вопросов: сам ли Щелкунов отдал злоумышленникам ключи от своей квартиры или его кто-то его принудил к этому? А потом кто мог знать из посторонних о лежащих в его квартире столь приличной сумме? И конечно же главный вопрос: был ли жив на данный момент Щелкунов?