Андрей Воронов-Оренбургский - Фатум. Том четвёртый. На крыльях смерти

В ее крохотной спальне, куда еще утром пожаловал незадачливый Риос, сейчас крепко стоял запах сигарного дыма, пота и перечной страсти.

– Еще, еще, еще! – она, срываясь на визг, кусала губы, боясь своими криками разбудить дом старого Лопеса.

– Громче, это меня возбуждает! – яростно сбрасывая покрывало на пол, прорычал Луис и нетерпеливо раздвинул ее смуглые бедра. С пульсирующим безумием, зарождающимся где-то в глубине естества, он продолжал настойчиво, уверенно и ритмично наполнять ее собою.

Тиберия бешено извивалась под ним, плакала, хохотала, забрасывала ноги на сырую от пота спину, впиваясь пальцами в его жилистые, перевитые мускулами руки, и заполошно, точно в сладком бреду, шептала:

– Укуси, укуси меня! Сделай мне больно!

И он кусал ее, зарываясь руками в черные пряди, скользил губами и языком по напряженно откинутой шее, вздрагивающей груди и бедрам.

– Не могу, не могу, не могу больше! – раздирая ногтями его лопатки, она в иступлении замотала головой и, вдруг обмякнув всем телом, задрожала.

Минуло полчаса, а быть может, и более, прежде чем руки Тиберии обессиленно соскользнули с покрытой испариной шеи Луиса. Он перевернулся на спину, а она в ленивой истоме сомкнула ноги и натянула прохладную простынь до груди.

– Ведьма,– сдавленным голосом в блаженном забытье выдохнул капитан, всё еще ощущая горячую пустоту в голове и теле.– А с тобой оказалось весело.

– Ну, и как я тебе год спустя? – тихим грудным голосом поинтересовалась мулатка.

– Лучше, чем думал… – закрывая глаза, произнес он, представляя рядом с собой Терезу.

– Эй, кабальеро? – она нежно укусила его в плечо.—Ты только не спи, слышишь? Разве ты не хочешь еще позабавить меня, дорогой?

Она игриво откинула белую простынь ниже своих стройных бедер. И Луис поневоле не мог оторвать взгляда от манящего тайного места, которое в свете луны, казалось, подмигивало ему, словно греховный глаз.

– Ну, что ж ты молчишь? – в голосе ее послышалась женская ревность.– Ты теперь всегда такой быстрый в постели?

– Нет,– задумчиво усмехнулся он,– если дашь мне сейчас поспать.

– Да что с тобой? – Тиберия взволнованно приподнялась на локте, смутные подозрения кольнули сердце.

– Послушай, что ты хочешь от меня? – Луис, плохо скрывая растущее раздражение, посмотрел ей в глаза.

– Того же, что и ты… – она приоткрыла пухлые губы.– Я тебе еще нравлюсь?

– И так знаешь – что дальше? У меня сейчас нет времени выяснять отношения… Я же говорил тебе. Я должен закончить начатое дело…

– Вот, посмотри, мой злой ягуар,– она склонилась над ним так, что тяжелые груди почти касались сосками его губ.– Здесь тоже есть для тебя дело. Я только ради тебя бросила Навохоуа и шла в Монтерей… Вот почему ты нашел меня в Сан-Ардо. Да, я знаю, нам никогда не быть вместе, но, черт в костер, я хотела быть к тебе ближе… А ты ведь в Сан-Ардо приехал по своим делам?

– Да уж не ради тебя, признаюсь.– Луис устало раскурил сигару.– Ну так ведь и ты жила не под замком… Помню, как мы сегодня встретились…

– А что ты хотел? Чтоб я при тебе сразу разделась?

– Вот бы я чудо увидел,– хохотнул Луис.– Ладно, подружка, хватит точить нож. То, что ты валялась в обозах с солдатами, мне и так ясно…

– А что мне оставалось делать? Но только не валялась, а играла в карты. Солдатня щедра на деньги: один черт, не знают – может, завтра убьют… Поэтому я и играла не с одним, а сразу с десятком. Ставила на кон свое тело: кому рот, кому грудь, кому бедра…

– И они?!

– Ни разу не выигрывали, сеньор. Клянусь Мадонной.

– Ну ладно, ладно! – де Аргуэлло махнул рукой.—Тебя не переслушать. Лучше налей вина или алуа 15 15 Алуа – перебродивший прохладительный напиток, приготовленный из поджаренной рисовой или кукурузной муки, воды, апельсиновых корок и сахара. (Прим. автора). , я сгораю от жажды.

– Я хочу от тебя ребенка, Луис!– пропуская мимо ушей его просьбу, взмолилась она.– Помоги мне, не пройдет и года, как я смогу подарить тебе маленького ангела. Он будет похож на тебя… такой же красивый и…

– На эту тему даже шутить не вздумай! – капитан раздраженно, обжигая пальцы, затушил сигару об пол.—Так ты нальешь мне вина?

Тиберия, затаив гнев, грациозно соскочила с кровати. Подойдя к столу, где стояла оплетенная виноградной лозой большая бутыль с вином, она обернулась, уверенная, что Луис не мог оторвать глаз от ее крутых бедер, и едва не сорвалась от злости.

Капитан лежал с открытыми глазами, но смотрел не на нее, а в окно, за которым мерцали низкие юные звезды.