Геннадий Антонов - Боярин Волк. Живи, брате!

– А за что он угра-то? – спросил Сергий.

– Не знаю, боярин. Он только с князем говорил, больше ни с кем, – развёл руками Юрко. – Князь всех выгнал. А когда угры с жалобой пришли и потребовали выдать им обидчика головой, так на них глянул, что главный их чуть на жопу не сел. Но выгнать Свенельда приказал. Тот и ушёл незадолго перед вами.

– А грамоту-то когда ж написать успели? Времени-то прошло всего-ничего.

– Так грамоту-то, боярин заранее написал, как известно стало, что вы приехали. Видно, князь с ним об этом раньше говорил, вот он и заготовил, чтобы потом горячку не пороть да лишний раз князя не злить.

– Ладно, Юрко, будь здрав! И спасибо, – поклонились Сергий и Русин. – Будешь в наших краях, заходи в гости.

– Будьте здравы, – поклонился Юрко. – Лёгкой вам дороги.

Следующим утром, спустя примерно полчаса после завтрака, обоз из пяти телег, нагруженных под завязку, и двух десятков верховых выехал из южных ворот Белгорода на дорогу в сторону Торческа. Сергий ехал полулёжа, на второй телеге, на сенной подстилке, застеленной рядном, и думал. То, что потом стало столицей Украины, в двенадцатом веке было не очень большим селом, известным только перевозом через Днепр. Недалеко от него располагалась Печерская лавра с монастырём и другое село – Подол. А городом тогдашний Киев, вернее, Верхний Киев, стал уже намного позже, веке в восемнадцатом или девятнадцатом. Сергия в своё время удивило отсутствие в Киеве детинца, как в других городах, даже и не стольных, и стен, которые не только не были разрушены, но и фундаментов от которых не осталось. И он вдруг вспомнил, что Киева не было в перечне городов, хоть сколько-нибудь значимых, даже и во времена Екатерины Великой. Там это казалось ему недоразумением, а здесь оказалось естественным. Времени у него было в достатке, да и поразмышлять было о чём. С ним в телеге ехала и лекарка Русава, сидящая в головах, которая и настояла на том, чтобы он ехал полулёжа, ибо была опаска, что откроются только недавно затянувшиеся раны. Визит к князю Сергий хотел объединить с посещением торга, где планировали продать мёд, воск, пергу, пыльцу, прополис и прочие дары пасеки, а закупить железо, полотно, шерсть и кожу, да ещё пять мешков угля сарацинского, как Назарий просил, но тогда пришлось Русину отвести его домой и идти на торг одному. Расторговались, по докладу Русина, очень даже выгодно, ещё и серебра осталось порядочно, ибо мёд и прочий припас с пасеки берут всегда хорошо.

«И выгодное, вроде, дело, – думал Сергий, – а увеличить число ульев, а стало быть, и доход, не получается, уж очень трудоёмкое это дело – колода. Хорошо, что хоть кто-то догадался деревья с колодами рубить и на земле ставить. А то ведь по бортям не налазишься. Да и сколько мёда с тех бортей возьмёшь? Для себя, туда-сюда… А для продажи весь год, а то и не один, собирать мёд приходится, вот и не знаешь потом, на что вырученное потратить в первую очередь. А ныне мёда собрали в достатке, не только для себя хватило, но и на продажу получилось достаточно, вот и с прибытком ныне».

Что-то такое про пчеловодство мелькнуло в голове, будто бы раньше он об этом чего-то знал. И откуда взялось-то, непонятно, но мысль никак не ухватывалась. Что-то ещё мелькало, и сбивало, и мешало. Размеренное покачивание, мерный шаг лошади да неспешные мысли начали было убаюкивать Сергия, но тут в дрёму ворвался топот лошади и взволнованные голоса, и дрёма отлетела легким покрывалом, а с ней и мысли.

– Что там? – приподнялся на локте Сергий.

– Лежи, лежи, – сунулась было к нему Русава. – Дозорный то. С докладом.

Но он уже и сам скакал к телеге, завидев Русина.

– Боярин! – осадил он коня, увидав Сергия. – Там, впереди, бьются. Толком я не разглядел, но народу немного, не больше десятка. То ли тати налетели на одинокого путника, то ли сцепились два обоза из-за чего-то, может, из-за места. Я троих видел, лежащих замертво, и судя по шлемам, то чужие, не наши.

– Дядька, – повернул голову к Русину Сергий, – возьми воев, разберись. Совсем тати обнаглели, в трёх верстах от стольного города орудуют. Но поаккуратнее там, вдруг это степняки балуют.

Русин махнул рукой и десяток воев поскакал вслед за ним, а второй окружил обоз и приготовил оружие.

– Подай-ка меч, – протянул руку Сергий.

– Да какой меч, батюшка-боярин? – запричитала Русава. – Ты на себя-то глянь: только-только на покойника перестал быть похож, порозовел маленько.