Юлиан Климович - Странная история Федьки Грехова, случившаяся с ним, когда он пробрался в заколоченный подвал своей родной школы

Ничего страшного не произошло. Он повернул налево за угол, и увидел бледный свет в конце белого чисто побеленного коридора. Крадучись, чтобы не издавать лишних звуков, он прошел по нему и уперся в приоткрытую входную дверь, которая оказалась на петлях, да еще и аккуратно окрашенная суриком. “Дела…”, – подумал Федька, выглядывая наружу. А там чудеса только начинались. Вместо ночи наступал рассвет, вместо почерневших деревянных заборов высились четыре одинаковые бледно желтые крупнопанельные пятиэтажные хрущевки. “Бл…дь, а где мой дом, где мать? Че это ваще такое?”. Федька стоял в полном изумлении, переходящем в панику. Был бы лет на пять младше, возможно он и бросился бы все тут осматривать, исследовать, но Федьке уже через месяц стукнет пятнадцать и вопросы быта его уже начали интересовать, поскольку еще с начальной школы в его обязанность входит: натаскать воду из колонки, которая находится, между прочим, внизу у дороги, а это метров семьдесят в крутую песчаную горку с сорка литровым бидоном на двухколесной тележке на прицепе (правда, это два последних года, а до этого по ведру в один заход до полного наполнения этого самого бидона), зимой вечерняя протопка двух печек в доме. С недавних пор колоть дрова, тоже вошло в его обязанности. В общем Федька стоял на пороге подвала в полном, мягко говоря, недоумении. Мимо пробежала первоклашка с ранцем и в бантиках. Огромный коричневый ранец тяжело бил девочку в спину. Потом просеменили еще младшеклассники. Сразу же за ними потянулись ребята постарше. Некоторых он узнавал. Все они жили внизу в “нахаловке”.

– Федька, едрит твою налево! Ну ка, быстро вылазь оттедова! – К нему бежала школьная сторожиха Ляксеевна, как ее все звали. Она размахивала руками и грозилась на Федьку. – Ведь забыла вчера ж запереть, и на тебе, тут же залез окаянный. Как тараканы. Прямо сладу с ними нет.

Она подбежала к двери подвала, вытолкала Федьку наружу и начала судорожно вставлять ключ в прорезь. Руки ее отчего-то дрожали, она тщилась попасть ключом в замок. Вместо обычной овчинной душегрейки с синим верхом, длинного лоснящегося от старости платья и коротких валенок, Ляксеевна была одета в серую форму, похожую на школьную, а на голове, вместо неизменного коричневого гребня, которым она периодически расчесывала, а затем подтыкала свои длинные седые волосы – большая пилотка с октябрятской звездочкой. Ее круглое лицо плаксиво морщилось.

– Ну, чего стоишь? – Не глядя на него проговорила Ляксеевна. Она боролась с прыгающим в ее руках ключом. – Беги на урок, сейчас закрою и дам звонок. Десять минут уж осталося.

– Дак я же во вторую смену, – Федька с интересом рассматривал сторожиху, узнавая и не узнавая ее одновременно.

– Сбрендил совсем, кака така вторая смена? Лет десять как отменили. Ты чего? Ну беги, беги. Вот. – Она вставила наконец непослушный ключ в прорезь, провернула. – Слышь, че сказала? Беги, а об этом, она показала на дверь, никому не рассказывай, а то нам с тобой сильно попадет. – Ляксеевна погрозила ему пальцем и подтолкнула в сторону дорожки, по которой уже бежали опаздывающие старшеклассники.

“Это даже интересно”, – подумал Федька, рассматривая на бегу представшую перед ним очередную неожиданную картину. Между фасадом школы и ближайшими домами стоял Мавзолей в натуральную величину. Пропорции Федька понял по двум караульным с автоматами, которые также как и на Красной площади стояли по бокам входа. Столб с фонарем напротив входа отсутствовал, а вместо него по периметру Мавзолея стояли направленные на него прожектора. “Е…аньки, вот те и раз. Перевезли че ли?” – удивился Федька, но тут же на фронтоне прочитал: “ЛЕНИН СТАЛИН”. “Не, какой нах…й Сталин? Это наши местные че-та нахомутали. Сталин вроде только в Великую Отечественную воевал. Ну как воевал, командовал. Он же Верховный главнокомандующий был. Так-то в фильмах только Ленин великий все время, его потому и положили в Мавзолей. Великая Октябрьская революция, Аврора, трёшь-мёшь и все такое. Но щас же всем уже пох, по большому счету, Гласность же, Перестройка типа. Уже год как про нее по телеку пи…дят”.

Погода стояла хорошая, солнечная. Небольшой морозец бодрил. Сквозь голые деревья хорошо просматривался весь пятый микрорайон, кроме той части, что спускалась к реке, но ее он уже видел. За исключением мавзолея, больших изменений Федька не заметил. Разве что на школе висел большой красный стяг с черным серпом и молотом во весь размер. Быстрым шагом поднявшись по ступеням крыльца, он вошел в фойе, где его остановил дежурный десятиклассник. Вообще дежурства старшеклассников носили совершенно формальный характер. Пацаны обычно стояли вначале лестницы на второй этаж и вальяжно обсуждали то новый альбом “Кино” или Bon jovi”, или то, как вчера “оградовские” навешали пи…дюлей братве с “нахаловки”, что являлось событием экстраординарным, и что не сегодня-завтра надо ждать очень серьезного ответа когда к “нахаловским” подтянется братва с “батарейки”, а девчонки на площадке между первым – вторым этажами, где стоял когда-то белый, а теперь засиженный мухами бюстик Ленина с почему-то насупленными бровями, хвастались друг перед другом индийскими джинсами, китайскими кроссовками, японскими куртками. Изредка кто-нибудь из пацанов обращал внимание на особо разбитного младшеклассника, останавливал его, давал подзатыльник и отпускал с миром.