Геза Гардони - Сочинения в двух томах. Том 2. Звезды Эгера

- Поедем со мной, старина, в Эгер. Положу тебе жалованье, как любому оружейнику. Прослужишь месяц - и коня получишь. Да еще в придачу дам тебе такие красные штаны, что все цыгане лопнут от зависти.

Цыган ухмыльнулся, оглядел свои отрепья, посмотрел витязю в лицо и поскреб в затылке.

- В Эгер? Там, сударь мой, жарко будет.

- А ты не бойся. Работать поставим тебя в холодке, под самой башней. Ты будешь моим оружейником. - И Гергей добавил по-турецки: - Аллах ишини раст гетирсин! [4] Да поможет тебе аллах в деле твоем!

Цыган так и подпрыгнул.

- Гергей Борнемисса, отважный господин лейтенант! - крикнул он, и глаза его заискрились от радости. - Ой, даже вашему коню копыта расцелую! Ну, не зря мне ночью желтый дрозд приснился!

- Вот видишь, и признал меня!

- Признал, признал! Как же не признать, целую ваши милые ножки! Сразу признал, только не мог вспомнить, кто вы такой.

- Так что ж, пойдешь со мной?

Цыган, опешив, почесал затылок.

- Пошел бы, ей-богу, пошел бы…

- Так за чем же дело стало?

- Да вот эти чертовы турки! - И Шаркези уже обеими руками поскреб себе голову. - Чтоб они на обе ноги охромели!

- Ведь их еще нет там!

- Будут, собаки, будут! Где солдаты бегают взад и вперед, там воздух нездоровый.

- Шаркези, но ведь и я там буду. А пока ты со мной, никогда не бойся. Если же нас прижмут, так ведь из крепости есть мышиная лазейка до самого Микшольца.

Гергей сказал это наобум - ведь обычно из каждой крепости есть потайные выходы, но как раз их-то и ищет в первую голову неприятель. А об Эгерской крепости Гергей знал только одно: капитан ее - Добо, второй капитан - Мекчеи, а это такие люди, ради которых он готов пойти хоть на край света.

Подействовало ли на цыгана упоминание о потайном ходе или обещание подарить коня и красные штаны, а может быть, цыган просто любил Гергея, - во всяком случае, он еще раз почесал в затылке и согласился.

- Ладно, господин лейтенант, пойду к вам в отряд. Даром и то бы пошел, но если вы соблаговолите подарить мне сапоги со шпорами, премного буду благодарен. Ничего, если подошвы худые, лишь бы шпоры были.

Тут как раз подошел отряд, и солдаты, смеясь, слушали эту беседу. Пуще всего они развеселились, когда Гергей подставил ладонь и они с цыганом ударили по рукам.

- Ну, - сказал Гергей, пошарив в кармане, - вот тебе в задаток динар. До Эгера доедешь на моем запасном коне, а там как первый конь окривеет, мы его сразу отдадим тебе. И сапоги получишь, но только когда турок прогоним.

Цыган весело вскочил на лошадь и забарабанил по ее бокам голыми пятками.

Из табора понеслись крики - цыгане желали ему счастья. Шаркези крикнул в ответ что-то по-цыгански, потом сдвинул шапку набекрень и, выпятив грудь, гордо поехал рядом с Гергеем.

- Эх, и высоко же занес меня Дэвла!

Через несколько часов бактайская дорога круто пошла в гору, и средь лесистых холмов выросли огромные, крытые зеленой черепицей башни Эгерской крепости. На башнях - национальные флаги и красно-синие стяги города. Крепость опоясывали могучие белые стены.

Что за красавица крепость! Вокруг нее одетые в багрянец и золото виноградники и леса. А за нею поодаль синеет высокая гора, в шесть раз выше горы Геллерт.

Гергей снял шапку и обернулся к своему отряду.

- Ребята, смотрите туда! Сейчас и сам господь с неба любуется крепостью!

И, пришпорив коня, он поскакал вперед.

Цыган размышлял мгновение: остаться ему во главе отряда или помчаться вслед за своим лейтенантом. Смекнув, что солдаты будут смеяться, если он вдруг поведет отряд, Шаркези хлопнул ладонью коня по крупу и принялся колотить его пятками.

- Вперед, гнедой, вперед!

Конь поскакал, высоко подкидывая цыгана, но Шаркези каждый раз ловко падал обратно в седло - видно, не зря он барышничал в подспорье к своему ремеслу кузнеца.

На дороге клубилась нагретая солнцем пыль, поднятая беженцами. Женщины, старики и дети ехали на возах или, подгоняя коров, плелись рядом с телегами, груженными всяким скарбом и живностью. Кое-где на возах даже хрюкали свиньи.

Турок свинину не ест, но кто знает, когда они сами вернутся домой! Рядом с одной телегой шла девочка в красных сапожках и несла клетку с синицей; какая-то женщина тащила за спиной в бадье целый куст цветущих роз. Уйма возов, уйма всякого скарба. Да, многие уже никогда не вернутся сюда. Особенно из числа тех, кто в долине пойдет к Пестрым воротам и оттуда свернет к Фелнемету. Батраки и вдовы останутся жить в Верхней Венгрии, где турецкий конь еще не ступал копытом. Большая часть беженцев стремилась в Путнок и Кашшу.