Сергей Нечаев: Дуэли. Самые яркие, самые трагические и самые нелепые

К сожалению, такого человека или человека, слишком легко идущего на примирение, в большинстве случаев назвали бы трусом. Хотя это и не трусость вовсе. Плюс, как сказал кто-то из древних, «одинаково трусливы и тот, кто не хочет умирать, когда надо, и тот, кто хочет умереть, когда нет в этом надобности».

Ключевые слова тут – «умирать, когда надо».

А когда надо?

И кто это определяет?

Во всех государствах, независимо от того, признавалась там дуэль преступленим или нет, относительно дуэлянтов (в особенности же – бретеров) принимались соответствующие меры безопасности в виде предупреждения и пресечения дуэлей, как несомненного общественного зла. Там же, где дуэли были безусловно запрещены, исходили из тех соображений, что дуэль – это одна из форм самоуправства, посягательства на установленный порядок, сопровождающегося причинением вреда жизни и здоровью ближнего.

Независимо от этого указывалось, с одной стороны, на несогласие поединков с правилами христианской веры и вытекающими из нее правилами морали, а с другой стороны – на нецелесообразность их, так как при несправедливой обиде она может быть решена путем судебного преследования обидчика и любыми другими дозволенными средствами.

Защитники дуэли всегда ссылались на обычай, который якобы вытекает из установившихся понятий о чести и благородстве. Да, поединки являются наследием рыцарских времен, когда они были одним из необходимых элементов тогдашней общественной жизни. В судебных процессах доносчику приходилось доказывать свое обвинение, а обвиняемому доказывать свою невиновность посредством очистительной присяги, данной при свидетелях, которые подтверждали, что обвиняемый говорит правду. Но в случае, если обвиняемый таких свидетелей не находил, или обвинитель отводил их, тогда имел место Суд Божий, одна из форм которого заключалась в поединке. Следовательно, поединок был одним из средств восстановления поруганной чести. Но было и другая сторона – поединки в среде высшего сословия считались одним из выражений удальства.

По мере развития цивилизации дуэли все более и более приобретали значение нарушения общественного порядка и христианского благочестия, вследствие чего начали появляться более или менее строгие их запреты.

Возьмем для примера Францию. Там на дуэлях погибало больше дворян, чем в сражениях. «Из убитых на дуэлях можно составить целую армию», – отмечал писатель XVII века Теофиль Рено, а Мишель де Монтень говорил, что даже если поместить трех французов в ливийскую пустыню, то не пройдет и месяца, как они перебьют друг друга.

Еще Трентский собор, открывшийся по инициативе папы Павла III 13 декабря 1545 года, запретил государям устраивать судебные поединки под угрозой отлучения и объявил отлученными ipso facto [1] В силу самого факта. всех участников, секундантов и зрителей дуэлей. Однако во Франции положения Собора никогда не были признаны. Впрочем, французское духовенство все равно продолжало нападать на практику дуэлей, и громовые проклятья не стихали на протяжении XVI и XVII вв.

Считается, что государственные запреты во Франции приняли вид «суровости на словах и снисходительности на деле». Например, короли Генрих IV и Людовик XIII издавали не только эдикты против дуэлей, но и многочисленные помилования дуэлянтов (один Генрих IV даровал около семи тысяч таких помилований за девятнадцать лет).

В 1665 году папа Александр VII осудил положение о том, что будто бы принятие вызова на дуэль оправдывается опасением быть обвиненным в трусости. Но все равно дуэли повторялись чрезвычайно часто и нередко принимали характер маленьких сражений, ибо в бою участвовали и многочисленные секунданты, которых было порой до пятнадцати человек с одной стороны, причем поводы для дуэлей были в значительной части случаев самые ничтожные или даже нарочно созданные самими бретерами.

Во Франции при Генрихе IV в течение восемнадцати лет погибло от дуэлей до 4000 дворян, при Людовике XIII, несмотря на суровые меры кардинала де Ришелье, в течение десяти лет погибло от дуэлей 940 дворян.

Опыт Франции, равно как и других государств, свидетельствует, что для прекращения дуэлей одного лишь запрещения их (хотя бы и с угрозой самого тяжкого наказания) было недостаточно. Необходимы были еще и меры нравственного характера. Однако с этим долгое время имели место большие проблемы. Более того, так называемые «суды чести» рассматривали дела об оскорблении чести и достоинства, невзирая на общее запрещение поединков, и они очень часто признавали неизбежность дуэли. И получалось, что закон противоречил самому себе: он дозволял то, что запрещалось.