Сергей Сакадынский: Солнце всходит на севере

– Толмач ваш где? – крикнул он нарочито громко. – Девку вот ему привёл!

Женская фигура, закутанная в платок, переминалась с ноги на ногу чуть позади.

Дозорный наверняка ничего не понял. Но тут у костра появился развесёлый детина, без кольчуги, без шапки, с кожаной флягой в руке и загорланил:

– Эй, сюда давай!

Дозорный молча кивнул головой в сторону костра.

– Пошли, – Боголюб заторопился, беспокойно оглядываясь по сторонам. Двое воинов, сидевших у костра, не обратили на него никакого внимания. Оба они, без доспехов, но с мечами на поясе, жарили на углях большие куски мяса, источавших такой аромат, что старик едва не подавился слюной. В стороне в сумерках маячил силуэт второго дозорного, который неподвижно стоял, опираясь на копьё. Остальные, видимо, спали на конских попонах между костром и большим белым шатром, поставленным для командира отряда. Стреноженные лошади паслись рядом.

За большим шатром виднелся шатёр поменьше. Оттуда-то и вышел уже сильно подвыпивший толмач.

«Ты гляди какая важная птица, – пробормотал Боголюб. – И шатёр отдельно себе поставил».

– Быстрей, дед! – Парень отхлебнул из фляги и нетвёрдой походкой сделал несколько шагов навстречу. – Баба-то хоть ничего? Съедобная?

Он смерил осоловевшим взглядом смутно различимую в темноте женскую фигуру.

– Хош вина? – толмач помахал флягой, в которой ещё что-то булькало на дне. – Вы в вашей глухомани поди про такое и не слыхивали. Ладно, топай в шатёр, а мы тут со стариком ещё потолкуем.

– Иди, дочка, иди, – Боголюб подтолкнул девку и та бесшумно скользнула под полог.

Толмач приобнял старика за плечи, навалился на него всем своим весом и ткнул ему флягу под нос:

– На, пей!

Боголюб взял флягу, осторожно глотнул. Терпкая, густая жидкость была непривычной на вкус, а в голове сразу зашумело, будто от крепкой браги.

– То-то же! – важно изрёк парень, забирая флягу. – Не чета вашему пойлу!

А потом сделал суровое лицо.

– Завтра поутру присылай своих молодцов. Если не придут на рассвете, твою голову первую долой. Понял?

Старик согласно закивал.

– Ну ступай, ступай! Да смотри не убейся в темноте спьяну!

И толмач заржал так, что лошади испуганно шарахнулись в сторону.

Боголюб попятился, несколько раз поклонился, потом развернулся и заспешил прочь. Проводив его взглядом, парень потянулся, сыто рыгнул и воротился в шатёр.

Девка стояла посредине шатра, обхватив плечи руками.

– Эй, подруга, чего мнёшься? – Толмач качнулся. – Платок-то сними!

Девка молчала и не шевелилась. Он протянул руку и дёрнул за край платка.

– Что за…

В шатре было темно, но всё равно было видно, что с лицом девки что-то не так.

– Да это ж не баба! – успел только сказать толмач, как что-то острое ударило его снизу вверх под кадык и он, выпучив глаза, захрипел, захлёбываясь вдруг хлынувшей из горла кровью.

Малк почти вплотную подобрался к сидящему на камне дозорному и затаился, сдерживая дыхание. Сердце стучало так, что Малку казалось, будто его слышно за сотню шагов. Дозорный не шевелился. Видать, он дремал, уронив голову на грудь.

Малк поудобней перехватил топорище, вскочил, замахнулся и рубанул по кожаному назатыльнику, как раз там, где должна начинаться шея. Что-то хрустнуло, шлем покатился в траву, а дозорный на глазах изумлённого Малка вдруг начал разваливаться. Миг – и на земле перед ним лежит обёрнутое плащом соломенное чучело.

– Засада! – процедил Малк сквозь зубы и попятился, озираясь, обеими руками сжимая топорище.

Протяжный свист раздался откуда-то справа, а слева, будто из-под земли выскочил живой дозорный. Без шлема, ведь вот он, шлем, валяется на земле, но зато с мечом в руке.

– Засада! – успел крикнуть уже во весь голос Малк, и в следующий миг сверкнувший в лунном свете клинок развалил его надвое от левого плеча до правого бедра.

Услыхав этот крик, лежавший в траве Жадан вскочил и бросился бежать прочь. Но тут навстречу ему из темноты вылетел всадник. Волчий хвост болтается над головой, доспехи грозно лязгают при каждом движении, а остриё копья нацелено прямо в лицо Жадану.

Жадан развернулся и побежал в другую сторону, понимая, что от конного ему никак не уйти. Разве что в лес. Но до леса не меньше полусотни шагов, а топот копыт за спиной всё ближе. Жадан изо всех сил рванулся вперёд, но тут почувствовал, что ноги его перестали слушаться. Последнее, что он увидел, было окровавленное остриё копья, вдруг выросшее у него прямо из середины груди.