Дмитрий Агалаков - Полет орлицы

– А еще говорят, что люди не меняются! – прочитав письмо в один из мирных вечеров в Шиноне, воскликнул Карл Валуа.

Играли две лютни. Дремали охотничьи псы. Помимо избранных придворных, рядом была теща Иоланда Арагонская, королева Мария, к которой монарх давно охладел, и тринадцатилетний дофин Людовик, мальчик скрытный и молчаливый. Карла нередко раздражала замкнутость сына, но он просто не хотел признаваться себе, что Людовик – его копия в том же возрасте. Иоланда Арагонская не разделяла восторгов зятя по поводу супружества Девы – она отнеслась к известию скептически, но промолчала. Что до Карл Валуа, то он, наблюдая за тем, как Агнесс Сорель щебечет с другими фрейлинами его венценосной супруги, думал о том, что еще несколько часов, и возлюбленная окажется в его объятиях. «Если Жанна и впрямь стала смиренной дамой, хозяйкой замка, – так, между прочим, размышлял он, – то я, пожалуй, приму ее. – Он наблюдал, как юная Агнесс смеется, как горят ее щеки, светятся глаза, и улыбался сам. – Не завтра. И не послезавтра. Но обязательно приму…»

А в замке Жольни под Мецем происходили странные для супружеской четы события. Граф и графиня дез Армуаз были и не были мужем и женой. Вместе проводили время, но спали в разных опочивальнях. Обедали, выезжали на охоту, но дальше сухих поцелуев дело не шло. «Вы должны дать мне время, – сразу после свадьбы сказала супругу Жанна. – Я пока не готова к тому, чего вы ждете от меня». Граф по-рыцарски обещал ждать столько, сколько будет нужно. И вот он ждал, но дело с места не двигалось. А в парадной зале графского замка тем временем работал художник: над старинным камином он создавал живописную фреску – портрет счастливой пары – графа и графини дез Армуаз с их родовыми гербами. Написанные в профиль, они, как два голубка, влюбленными глазами смотрели друг на друга…

Слуги стали перешептываться: мол, странная у нас госпожа. Конечно, она была Девой, но теперь-то – замужняя дама. А держится так, точно приехала погостить. Да и знакомые феодалы то и дело интересовались, будет ли пополнение у супругов дез Армуаз? В ноябре подули холодные ветра, в декабре и того пуще…

В один из первых дней зимы граф вошел в спальню жены, чтобы поцеловать ее в лоб, как он это делал и прежде. Он присел на край ее высокой кровати, под балдахином, но поцеловал Жанну в губы. Потом еще и еще. Жанна отвечала, но несмело. Он осторожно сдернул одеяло, его рука, раздвинув края ночной рубашки, коснулась ее тела – шеи, плеч, груди…

– Прошу вас, граф, не надо! – она сбросила его руку, рывком села на постели. – Прошу вас…

– Не надо – но почему? – готовый расплакаться, воскликнул он. – Ведь вы – моя жена! Перед Богом! Не любовница…

– Я не могу. Никогда не смогу…

Он оцепенел.

– Никогда?

Жанна отрицательно покачала головой:

– Никогда. Я – Дева и останусь Девой, граф. Однажды я поклялась в этом Господу. И не изменюсь никогда.

– Но зачем же тогда вы согласились стать моей женой?

– Простите меня, Робер. Вы меня умоляли на коленях. Я поддалась вашему порыву. Нам не стоило этого делать.

– Я думал о счастливой жизни под одним кровом, о наследниках…

Жанна посмотрела ему в глаза:

– Я – невеста Господа. И останусь ею навсегда.

Робер дез Армуаз был безутешен. Жанна подавлена. В эти дни в замок Жольни пришло неожиданно письмо из далекой Бретани. Оно адресовалось хозяйке замка. Адресатом выступал маршал Франции барон Жиль де Рэ.

«Моя Дева! – писал он. – Весть о Вашем спасении вдохнула и в меня желание жить! Я жажду увидеть Вас как можно скорее. Я намереваюсь собрать войска, чтобы в скором времени двинуться на Ла-Рошель – бить проклятых англичан. Если Вы – это Вы, моя прежняя Дама Жанна, берите меч и приезжайте как можно скорее! Я знаю, вы должны были соскучиться по битвам и английской крови. Ваш Жиль де Рэ. Замок Тиффож».

Для Жанны письмо бывшего соратника оказалось провидением Господним. Она призналась в этом несчастному мужу. Только тут сеньор Тишемона стал понимать, в какую ловушку он сам загнал себя. Кого взял в жены…

– Я верный католик и добрый христианин, – проговорил в тот день Робер дез Армуаз, – и не могу иметь другой жены. Что же мне делать – уйти в монастырь? Навеки похоронить там наш с вами несчастливый брак? Что мне посоветуете вы, графиня?

– Вы вольны поступать так, как вам подсказывает сердце, – все, что нашлась ответить Жанна. – Я уезжаю завтра на рассвете.

Она даже не предложила ехать с ней – только бы подальше от супружеской постели!