О.Кит - Ры-ры-чжи-ры-ры

Лан попыталась сказать это слово, но не смогла.

– Я вас вижу впервые в жизни, – слукавила она.

Ван Со улыбнулся неловко и как-то грустно:

– А я вижу вас во второй.

Тогда малышка Лан громко всхлипнула и вытерла глаза рукавом…

Больше они не говорили. Сразу после этого кто-то пришёл за Со, а Лан взяли на руки и унесли. Нянька всё гладила её по спине и шептала, что она хорошая девочка.

«Тоже мне – какая заслуга! – думала отстранённо малышка Лан. – С хорошими девочками вечно какие-то неприятности…»

– И чего он женился на мне, няня? – спросила она вечером, когда её уже умыли и расчесали перед сном. – Старый, старый четвёртый принц!

Няня щёлкнула её по носу – она единственная могла сделать такое.

– Если бы не принц Ван Со, то вас бы увезли из дворца и женили на старике…

– Меня и так женили на старике!

– И отцвели бы вы быстрее, чем ветка персика.

И всё равно малышка Лан не понимала, за что же ей это.

Шли дни, проходили тёплые майские ночи, и через неделю принца Со отослали обратно, и на некоторое время малышке Лан снова стало легче дышать.

На площади показалось несколько всадников. Копыта их лошадей стучали так звонко, словно кто-то бил в колокол. Ноздри у коней раздувались, и крупы блестели от пота – наверное, они очень долго неслись сюда без остановки.

Старый пони под Лан зафыркал от беспокойства.

– Это же принц Ван Со! – воскликнула нянька, тут же приглаживая Лан волосы, чтобы хоть немного сделать её похожей на хорошую девочку. – Должно быть, господин только вернулся.

Лан взъерошила волосы и присмотрелась: действительно, четвёртый принц был самым высоким, и его подбородок был поднят вверх, как у члена королевской семьи. Его можно было узнать без труда – по одной лишь осанке. Ван Со держался так, словно его натянули на лук.

– Почему у него красные волосы? – спросила малышка Лан.

Этот же цвет – на одежде четвёртого принца, и на рукояти меча, и на загоревшем лице. Малышка Лан разглядела даже алые копыта у лошади – так Ван Со был окроплен…

– Кровью? – догадалась она.

– Должно быть, он привёз нам победу, – обрадовалась нянька. – Как замечательно, госпожа! Вы только взгляните!..

– Ужасно, няня! – отозвалась Лан, у которой похолодело внутри. – Быстрее пойдём отсюда!

– И вы не поздороваетесь с принцем?..

Казалось, нянька и не собирается уходить, так что Лан спрыгнула со старого пони и побежала с площади прочь – лишь бы не видеть ту реку крови, что тянулась следом за Со. Няня бросилась, причитая, за ней.

А в их саду уже раздавался знакомый для Лан шёпоток – так всегда было, когда что-то случалось у взрослых.

– Ры-ры-чжи-ры-ры! – судачили все вокруг.

Нянька Лан тут же громко похвасталась:

– Мы видели четвёртого принца. Он был такой мужественный, весь в крови! Нашей принцессе очень повезло.

Лан скривилась и побежала к любимому дереву. Она всегда так делала – забиралась на ветки: там ей казалось, что она выше другого мира.

– До сих пор не привыкнет, – сказала старая нянька, и придворная дама покачала головой – они все так делают, если говорят о Лан.

– Она всего лишь ребёнок – ей слишком трудно понять…

– Взрослые поступки хуже, чем мои!

– Слезайте сейчас же! – не выдержала нянька, и глаза её заблестели от слёз – так она распереживалась за Лан. – Вы убьётесь!

– Почему? – тем временем спокойно спросил Ван Со.

Он стоял и смотрел на Лан, которая вскарабкалась на верхушку дерева, стоило Ван Со появиться на пороге её части дворца.

Лан обняла шершавую ветку покрепче:

– Потому что я плохая, если прыгаю по деревьям, а вы хороший, если приезжаете весь в крови. Все взрослые…

– Принцесса! – словно предчувствуя, воскликнула нянька.

– Все взрослые, – вздулась, побелела от ярости Лан и выкрикнула назло: – плохие и глупые! Глупые! Ясно-о-о ва-а-ам?..

И наконец, не выдержав, малышка Лан разрыдалась. Её рот округлился от плача, а из глаз побежали не слёзы, а взаправдашние ручьи – в одно мгновение щёки принцессы стали мокрыми и заблестели.

В этот момент ветка под Лан опасно закачалась, потому что четвёртый принц схватился за неё, влезая на дерево. Вскоре Лан уже поставили на землю, прикладывая к лицу надушенные розовые платочки, похожие на лепестки.

– Я заслуживаю смерти, господин, – кланялась нянька, опустившись на колени, – это моя вина.

– Так она видела? – только спросил у неё Ван Со.