Сергей Юров - Белый шайен. Длинный Нож из форта Кинли. Их мечтой была Канада. Золото гор Уичита. Токеча

Одним словом Канзас-Сити был воротами на Запад, распахнутый для бесконечного потока путешественников, среди которых оказался и я.

Сойдя на берег, я немного задержался на нем, чтобы осмотреться, и в спокойной обстановке вступить на главную улицу Столицы Запада. Я отошел к большому стеллажу сосновых бревен, на одном из которых сидел какой-то пожилой человек. Мельком взглянув на него, я присел рядом.

Толчея и суматоха на берегу понемногу стихали. Встречающие нашли своих знакомых или родственников и отправились в город. Остальные пассажиры «Дальнего Запада», не задерживаясь подобно мне, у причала, длинной вереницей шли по направлению к Мэйн-стрит. Вскоре лишь грузчики остались на берегу.

– Черт возьми! – раздался зычный голос моего соседа по бревну, – Пропади все пропадом! Сколько мне еще торчать в этом битком, набитом людьми городе? – Он встал и с силой хлопнул ладонями по бедрам. – Проклятье!

Я внимательно всмотрелся в старика и с удивлением обнаружил, что где-то встречал это крупное лицо с характерным твердым подбородком, синими глазами и внушительным кадыком.

– Ба!.. – непроизвольно вырвалось у меня. – Джимми Бриджер!

Я вспомнил, где видел это интересное лицо. Оно красовалось на обложках многих дешевых книжечек, повествующих о легендарном времени первых трапперов.

Старик окинул меня взглядом и произнес:

– Мне кажется, мы с тобой не знакомы, парень.

– Верно, – сказал я. – Но я десятки раз видел твое изображение на обложках. Я много читал о трапперах.

– Хм, – самодовольно хмыкнул Бриджер. – Вон оно что. Эти писаки, к слову сказать, большие плуты. Марают бумагу, врут, приписывая Бриджеру подвиги, которые ему и не снились.

– Ну не всегда же они врут. Кстати, я знаю о подлинной жизни Бриджера больше, чем все писатели вместе взятые.

– Вот как! – Старик с интересом посмотрел на меня.

– Сам я из Сент-Луиса. Моим соседом по улице был Том Уокер…

Услышав это имя, Бриджер заулыбался, его глаза лучились теплом.

– Что ты говоришь?! Старина Томас – твой сосед?!.

Он снова уселся на бревно и, взяв меня за локоть, принялся расспрашивать об Уокере. Я с охотой отвечал на все его вопросы. Видно было, что Бриджеру доставляет немалое удовольствие видеть и слушать человека, который лично знал его давнишнего приятеля. Потом он сам разошелся и долго рассказывал мне о том, как они вместе с Уокером осваивали охотничьи пространства Скалистых гор. Многое из того, что мне довелось услышать от Бриджера, я уже знал, но из уважения к прославленному горцу не перебивал его, про себя радуясь, что этот великий траппер встретился на моем пути.

Когда он угомонился, я счел нужным рассказать о себе и своих намерениях.

– Во-первых, – предложил он мне, – тебе нужна гостиница. И та, в которой я поселился, подойдет для тебя. Она называется «Париж», расположена в тихом месте и отличается скромной платой за жилье. Во-вторых, вечером я познакомлю тебя кое с кем из своих приятелей. И последнее, коли Джим Бриджер, помогает тому, кто дружил с Томом Уокером, то делает это от чистого сердца… А теперь, пойдем.

Прежде чем тронуться с места, я поинтересовался у траппера:

– Ты, кажется, ждал сегодня кого-то?

Бриджер нахмурился и буркнул:

– Одного типа, который думает, что мое терпение беспредельно. Мне надоело каждый день ходить к причалу. – Он сплюнул на песчаный берег. – Не люблю, когда не держат своих обещаний… Но для тебя это не интересно. Идем!

Вскоре мы уже шагали по главной улице Канзас-Сити. В это полуденное время она была почти пуста. Довольно жаркое солнце апреля загнало обитателей города под крыши домов и салунов. Последних было, как мне показалось, чересчур много даже для Столицы Запада. Хотя, надо признаться, ни один из них не пустовал. Видно, трезвенниками в этом городе и не пахло.

Мы собрались было свернуть в переулок, ведший к гостинице «Париж», когда с дальнего конца Мэйн-стрит послышался грохот несущегося на всех парах конного экипажа. Невольно мы остановились. В тучах пыли к нам приближалась шестерка бешено скачущих лошадей, запряженных цугом. Перепуганный вид старого возницы ясно говорил о том, что лошади понесли. Редкие прохожие шарахались в стороны, в изумлении провожая взглядами дикую запряжку.

Я стоял в нерешительности до тех пор, пока до моего слуха не донеслись громкие крики женщин, находившихся в экипаже. Затем меня сорвало с места. В следующие мгновение я уже висел в упряжи передовой, ближней ко мне лошади. Меня трясло и швыряло, как камень в трещотке индейского шамана, но моя хватка не