Елена Серебрякова - Взаправду верность – кладезь чести

– Болгары, идите сюда!

Ясно, что людям возвращаться назад было никак нельзя.

Первым к Дальневу подошел Костян.

– Как мы их!!! А турки сволочи, местным населением хотели прикрыться! Чего ты молчишь?

– Турки сволочи, тут я с тобой согласен. Получается, что они совсем в зверей превратились. Сегодня нам повезло. Повезет ли в другой раз?

У Дальнева появилась одна идея именно тогда, когда перебежчик рисовал схему прохода к турецким позициям. Именно тогда Василий подумал, что ежели турок оттуда дошел до наших позиций, почему не попробовать наоборот? С идеей проникновения в тыл к туркам Дальнев поделился с поручиком. Зорин загорелся и начал перечислять все, что можно выявить обычным наблюдением изнутри. Но Василий предложил более дерзкий план, а именно следовать по тылам в форме турецкого солдата.

– Там, в тылу турок можно прихватить языка и допросить его.

– Какими силами вы хотите идти к ним в тыл? – спросил Зорин.

– Я и еще один, более нельзя, громко получится.

Следующие пару недель Дальнев и Костян в своем тылу шили два балахона из четырех простыней медсанбата. Нашивали лоскуты, нарезанные из старой походной палатки, внутри которой преобладали зеленые расцветки, а снаружи белесой. Зорин принес несколько комплектов турецкой формы. Подогнали, подобрали и весь реквизит сложили в узлы, отправились на передовую.

– Из пушки по воробьям стрелять не будем, подождем нужного момента, – заключил поручик и велел продолжить несение обычной службы.

Необходимость приспела к концу августа. Наблюдатели зафиксировали строительство турками артиллерийских гнезд – мест установки пушек.

Выход назначили на двенадцать часов. Именно в полдень в порядках противника проходило богослужение. За час до выхода Зорин переместил болгарских дружинников на фланг участка. Не исключал, что среди них замаскировались предатели. Дальнев и Костян в турецкой форме нацепили на себя секретное изобретение – балахоны. Легли на дно окопа в ожидании команды. Василий глядел на небеса и удивлялся изобретательности природы. Облака то сходились, то расходились, прибывали новые, появлялись фигуры и очертания. В какую-то секунду сложился лик красивой женщины, ее глаза смотрели прямо на Василия, а волосы постоянно меняли свой убор. Что-либо рассмотреть более он не успел, портрет разлетелся на мелкие осколки. Где он мог видеть этот лик точь-в-точь какая на образах Шартомского храма? Знакомый и близкий. Тут Дальнева обожгло, на него смотрела Богородица. Василий наложил на себя крестное знамение и вдруг будто из небытия раздался голос Зорина:

– Братцы, пора.

От брустера отделились два бугорка и покатились в сторону турок. Балахоны в точности повторяли расцветку растительного покрова. Откатившись на четверть версты, бугорки замерли. Дальше по расчетам Василия двигаться надо было «воробьиным шагом». К наступлению темноты они должны были оказаться возле порядков противника. Место выхода в тыл находилось на стыке двух отрядов, и зона особо никем не контролировалось. Ближе к вечеру Костян заныл, жаловался, что все его тело колет иголками и терпеть более такую пытку нет мочи.

– А ты встань во весь рост и побегай, глядишь, полегчает, – прошипел Василий.

Стало тихо. Потом Костян заныл снова.

– Все, чем могу помочь – отправить тебя назад к своим. Только ползи также медленно. А то ведь сам погибнешь и меня погубишь.

Костян смерил взглядом расстояние от выхода в тыл к врагу и до своих порядков и замолк. Больше жалоб от Костяна не поступало. Зато, когда вышли за линию дислокации турок, напарник растянулся на земле и долго лежал, вытянувшись во весь рост. Василий не стал его торопить, он в юности прошел хорошую школу, а неподготовленному человеку было, действительно, тяжко.

По дороге вдоль линии расположения турецких войск шли недолго. Образовался поворот налево и там вдали угадывались силуэты деревьев и, наверное, домов. Сзади послышался конский топот, быстро сошли на обочину и залегли. Мимо пронеслось человек пять верховых.

Через полверсты открылось селение, ряд мазанок с соломенной кровлей. В трех домах мерцали огни, то ли лучины, то ли свечи. Дальнев выбрал высокое дерево, находящееся между мазанок, и полез на него. Потом помог забраться Костяну.

– Долго нам тут сидеть? – прошептал Костян.

– Слезем перед рассветом. А если повезет и обнаружится одинокий прохожий, тогда раньше. Пока наблюдай, может узреешь что-нибудь полезное.