Георгий Брянцев - Это было в Праге. Том 1. Книга 1. Предательство. Книга 2. Борьба

Окружным путем, минуя строящиеся баррикады, ныряя в переулки и глухие улички, дважды перерезав Прагу из-за препятствий и завалов, сделанных революционной гвардией, машина наконец попала на Буловку и вошла во двор «опорного бастиона».

К десяти часам вечера вернулся Ярослав, а через некоторое время – Глушанин и партизаны. Трое из них были ранены, в том числе и комиссар Морава. Одну комнату в доме отвели под медицинский пункт.

Ярослав сказал Божене:

– Вот подходящая для тебя работа.

Божена не отказывалась. Ярослав добавил:

– Без врача нам не обойтись. Придется где-то разыскивать врача.

– Я найду, – твердо пообещал Гофбауэр, надвинул на голову шляпу. – Но… – Альфред сделал паузу, – он тоже немец.

Лукаш приветливо посмотрел на старика.

– Если такой немец, как вы, то побыстрее тащите его сюда.

Гофбауэр исчез.

Глушанин сидел у окна, положив руку на подоконник. Его спортивный костюм, добытый год назад, в дни побега, висел на нем клочьями. На коленках, на локтях, около воротника пестрели заплаты.

Глушанин рассказал, что его группе удалось захватить два склада с оружием. Трофеи хотели доставить, как и планировали, на Бартоломеевскую улицу, в совет. Но куда там! Народ прознал и повалил на склад. Пришлось тут же на месте раздавать оружие. Через несколько минут его уже пустили в действие против немцев. Потом довелось участвовать в налете на тюрьму Панкрац. Освободили всех заключенных. Какие сцены разыгрались там! Заключенные плакали, смеялись, обнимали друг друга.

– Молодцы чехи! – сказал Глушанин. – Здорово бьются. Очень здорово. Смотришь – и сердце не нарадуется.

– А немцы все еще не капитулируют, – заметил Лукаш. – На что-то надеются. Правда, сегодня вечером от Франка явился делегат с предложением. Франк согласен на переговоры, но при таком условии: освобождение всех пленных, сдача всех объектов, занятых нами, полное разоружение повстанцев и сохранение протектората.

Глушанин недобро усмехнулся:

– Так это же ультиматум! Совет ему предлагает капитулировать, а он отвечает ультиматумом!

– Выходит так.

– И что же ему ответили?

– Ответили, что речь может идти лишь о безоговорочной капитуляции.

– Дело! – коротко заметил Глушанин и обвел взглядом товарищей. – А где же наш бравый революционер Морганек?

Все переглянулись.

– Он допрашивает арестованных, – сказала Божена. – Мы восемь человек привезли.

Лукаш распорядился вызвать Морганека. Он вошел с узлом в руках и сразу двинулся к Глушанину.

– Вот это вам, товарищ капитан, – сказал он, бросая узел.

– Откуда это? Кто хозяин? – удивился Глушанин, разглядывая новые бриджи и кожаную куртку.

– Хозяин, как говорится, отошел в мир иной. Под конец допроса он рассказал мне то, с чего, собственно, ему надо было начинать. И это его погубило. Он спросил у меня: «Вы, надеюсь, сохраните мне жизнь?» Я ему ответил: «Сомневаюсь в этом. Нас разделяет кровь». Тогда он на моих глазах вынул запонку из обшлага рубашки, нажал ободок, и камешек отскочил. Внутри был какой-то порошок. Он высыпал порошок в рот, и ангелы взяли его на небо.

– Ты рассказывай толком, Морганек. У тебя как-то все шиворот-навыворот получается, – потребовал Лукаш.

Морганек собрался с духом и подробно поведал обо всем, что произошло, начиная с той минуты, когда фургон выехал со двора, и кончая возвращением в особняк.

– А где его мандат?

Мандат подала Божена. Патриоты передавали его из рук в руки.

– Что только делают, негодяи! – проговорил Глушанин. – Что придумали: Временное национальное собрание.

– Вы бы поглядели на этого деятеля, когда я заставил его переодеваться, – рассмеялся Морганек. – Как только он разоблачился, так сразу и потерял весь свой депутатский вид. Смотреть было тошно. Мерзость.

– А этот немец… – как его? – Розенберг? – спросил Лукаш.

– Ну, этот совсем другой породы. Он, мне кажется, выболтал то, о чем и не собирался говорить. Этот Розенберг хорошо знает генерала Кутлвашера.

– Странный генерал, – нахмурившись, пробурчал Лукаш. – Придет время, мы и его выведем на чистую воду.

Мало кто из пражан заснул в ночь с субботы на воскресенье. Пражане дрались на баррикадах, защищая свой город. Выламывали камни из мостовых, опрокидывали трамвайные вагоны, повозки, разбитые автомашины, набивали наволочки и мешки землей, песком, притаскивали из своих квартир матрацы, подушки, перины, спинки и сиденья от диванов. Строили баррикады.