Сергей Кириченко - Серебряный единорог

– Поехали, товарищи, дальше, – сказал гид.

УАЗ проехал по центральной улице города на окраину и свернул к внушительному по размерам памятнику. Возле памятника застыли маломощный танк и 45-миллиметровое орудие.

– Это памятник советским танкистам и артиллеристам, отдавших жизни за независимость Монхолии.

– Однахо, надо помянуть героев, – скорбно сказал Аюров.

– Вот это правильно, товарищи, – поддержал предложение Баторжамц.

Из пакета опять появилась серебряная чаша. Меркурий, выпив первым, закурил сигарету и подошел к танку. Ему показалось, что бронированный экспонат, участвовавший в боях с японскими самураями, застыл в ожидании команды. Вот сейчас командир отдаст приказ, водитель нажмет на рычаги и танк рванет вперед. Глава делегации стряхнул наваждение и взглянул на небо. Тусклое солнце играло лучами с несущимся снегом. Сзади периодически раздавались булькающие звуки.

Почтив память танкистов и артиллеристов, Баторжамц доставил российскую делегацию к памятнику советским летчикам.

Анатолийский с повлажневшими глазами поднял чашу на ладони и скорбно произнес:

– Дорогие товарищи! Братья! В грозовых облаках наши летчики героически сражались с японскими асами. Сбивали агрессоров, как саранчу, отстаивая свободу и независимость Монголии. Но многие советские и монгольские воины не дожили до Победы. И мы всегда будем благодарны им за нашу счастливую жизнь. Так выпьем за боевое содружество российских ратников и монгольских цириков! Выпьем за мир во всем мире! Выпьем за вечную дружбу между нашими народами!

Проникнутые печалью Цырендаши и Батмунх потупили взгляды, Олег отвернулся, украдкой вытерев нечаянные слезы. Меркурия окутал расплывчатый туман грусти и скорби.

Баторжамц, качнувшись, взглянул на часы и сказал:

– Товарищи, пора обедать.

В пустом ресторане ничего не изменилось. Вот только за их столиком сидел монгол в спортивном костюме «Adidas». Это был невысокий подтянутый человек лет сорока с приплюснутым носом и короткой стрижкой. Кожаная куртка, подбитая мехом, и черная вязаная шапочка монгола небрежно валялись на соседнем столе.

– Познакомьтесь, товарищи. Это Тумэн, – гордо представил монгола Баторжамц. – Заслуженный тренер Монхолии по боксу. Будет вас сопровождать.

Тумэн пожал по очереди руки делегатам и на хорошем русском языке сказал:

– Я много раз бывал в Союзе: в Москве, Улан-Удэ, Вильнюсе, Ташкенте… Возил когда—то сборную команду Монголии на соревнования. Работал с мухачами.

– С кем? – спросил Пиханов.

– С легковесами.

– Я тоже работал тренером, – встрепенулся Анатолийский. – По велоспорту.

– Знаю, Баторжамц о вас мне много рассказывал.

Пока Тумэн знакомился с гостями, представитель Восточного аймака сходил в бар и принес три бутылки архи. От увиденной пирамиды бутылок у Анатолийского свело скулу. Знакомая официантка заставила весь стол тарелками с бухлёром – наваристым супом с большими кусками баранины. Разлила водку в пузатые рюмки и поставила на край стола хрустальную пепельницу.

– Давайте выпьем за знакомство, – предложил Баторжамц.

Все дружно чокнулись и выпили архи. Олег с жадностью навалился на еду, со зверским аппетитом хлебая бульон и вгрызаясь в мясо. Цырендаши, Баторжамц и Тумэн ели степенно.

– Как бывший спортсмен я выпил в последний раз, – заявил Анатолийский, вяло мешая ложкой в супе.

Когда официантка вновь наполнила рюмки, Тумэн встал из-за стола и произнес тост:

– Между нашими странами в последнее время возникли напряженные отношения. Спорт – посол мира. Я верю, что через совместные соревнования и сборы мы устраним все разлады. Так выпьем же за спорт!

Такой тост Меркурий не мог пропустить. Далее последовали тосты за Олимпийские игры, чемпионов, тренеров и детский спорт, которые Анатолийский вовсе не мог проигнорировать. Обед незаметно подошел к концу, бутылки опустели.

– А сейчас, товарищи, – поднялся Баторжамц. – Тумэн поведет вас в администрацию Восточного аймака, хде вас ждет товарищ Булат-Цогоо.

– Это кто? – икнул Пиханов.

– Товарищ Булат-Цогоо – председатель спорткомитета. У него тесть – ба-альшой начальник в Правительстве Монхолии.

В казенном здании было холодно. Тумэн поговорил накоротке с каким-то монголом в коридоре и по-хозяйски провел гостей в пустой кабинет председателя. Все сняли верхнюю одежду и повесили её на напольную вешалку.

– Что-то Цогоо задерживается у губернатора, – взглянул на большие настенные часы Тумэн. – Верно, деньги выбивает на следующий год.