Поездка в Лондон

— А вы что, дразнить меня вздумали тут?

— Никогда, адмирал! Я хотел вас только утешить. Как вы думаете, если бы нам удалось отнять потерянное обратно? Ваши военные корабли и индийский «корабль золота».

— Что это значит? Что вы надо мною надсмехиваетесь?

— Пст, пст, адмирал! Не кричите! вы сердитесь. Я вполне серьезно говорю. Я вам хочу все возвратить, за исключением сожженных кораблей.

— Вы?… Вы хотите?… Что вы с ума сошли? Вы с Штертебекером? Нет, нет! Вы надо мною издеваетесь, убейте меня, бросьте в воду, и да будет конец всему!

— Не падайте так духом, адмирал! Клянусь всем святым, что я серьезно хочу освободить вас. Но когда свобода будет вам дана, вы должны ее храбро защищать.

— Мне очень трудно верить в этом, Билль, но я постараюсь. Скажите, что вы предпринимаете.

— Это весьма просто. Я командирован постовым у наших пленных моряков. Я освобожу их, дам им оружие, вас также освобожу и снабжу оружием. По известному сигналу вы соединитесь с моряками, и тогда дело в шляпе.

— Это было бы возможно, если бы нашим врагом не был Штертебекер. Против него ничего не сделаем.

— Видно, вы слишком высокого мнения о главе разбойников, — сказал Билль с легкой иронией.

— Я научился его бояться, — ответил лорд Хурхиль серьезно. — Ваше предположение невыполнимо, пока Штертебекер жив.

— Тогда его убьем! — сказал Билль решительно.

— Кто?

— Я!

— Вы?

— Да, я сам!

— Каким образом вы думаете это сделать?

— Ядом!

Адмирал весь задрожал.

— Нет, нет, — сказал он. — Я не должен настолько увлекаться. Употребить яд — это очень низкое преступление, даже пред морским разбойником.

Контрабандист смущенно кусал себе губы. Он уже рисовал себе картину отравления короля, но этот способ оказался нечестным.

Из-за этого мог рушиться весь его план. Но он был хитрее лисицы, умел скрывать свои мысли и потому сейчас же сказал:

— Хорошо, адмирал! Если вам неприятно видеть Штертебекера отравленным, то убийство его совершится другим образом. Я это возьму на себя. Согласны вы при таких обстоятельствах на наш торг?

— Торг? Разве это торг? Разве вы требуете за вашу измену вознаграждение? Вы только сегодня присягали виталийскому королю и уже изменяете.

— Это я сделал только для вида, адмирал, дабы я мог вам лучше помочь. Конечно, я желал бы вознаграждения, потому что даром дается только смерть.

У адмирала появилось выражение отвращения на лице. Этот негодяй добился доверия своего господина только для того, чтобы ему тем надежнее потом изменить. Однако адмирал промолчал. Как ни презирал изменников, но на этот раз он не мог отказаться. Поэтому он вполне равнодушно сказал:

— Что вы требуете за то, если содействуете освобождению всех англичан на корабле, военных судов и «Орлиного крыла»?

— Половину всей добычи; это будет очень справедливо.

— Как? Что? Не ошибаюсь я? — в ужасе вскрикнул адмирал. — Половину? Значит и половину «корабля золота».

— Да, это я требую.

— Вы рехнулись, что ли?

— Никак нет, адмирал. Я при всем разуме.

— И вы не стесняетесь заявить такое дерзкое требование?

— Лорд Хурхиль! Мое требование вовсе не дерзко, а если оно вам слишком высоко, то в этом не моя вина.

— Негодяй! — вырвалось у сильно разгневанного адмирала. — Пошел к дьяволу, изменник. Быть может с ним сторгуешься! Честному моряку и солдату не смей более такие позорные условия предложить. Убирайся к чорту!

— Как угодно, адмирал. Кажется мне, ваша честь и свобода стоят дороже. Прощайте!

С язвительным поклоном удалился негодяй в свою постовую часть.

Близко сидевшие в бочках офицеры с ужасом заметили, как человек, от которого зависело их освобождение после неуспешных переговоров ушел ни с чем.

Они терялись в догадках, что побудило адмирала торговаться. Разве свобода не стоит того, чтобы отдать половину этого сокровища? А что у них теперь? Ровно ничего! Только благодаря слепой гордости адмирала они остались сидеть в своих позорных тюрьмах.

Если в этой ночи им не удастся освободиться, потом трудно представится еще такой удобный случай.

Офицеры были настолько возбуждены, что стали заявлять адмиралу свои претензии и упреки за их дальнейшие мучения.

Его личное раскаяние в действиях своих и эти упреки всех офицеров, наконец, имели следствием того что адмирал решился позвать изменника назад.

Однако он должен был удержаться от громкого крика, чтобы не разбудить спящих и не навлечь подозрение. Но как он ни старался просьбой и мольбой побудить контрабандиста снова явиться, последний или не слыхал, или притворился не слышащим.