Владимир Птах - Подарок из Египта

— А у тебя красивые сережки, — сказал он, криво улыбаясь.

— Ты на что намекаешь? — насторожилась Юлия.

— Ни на что. Просто у меня есть один знакомый ювелир, так он бы за одну такую жемчужную серьгу дал бы тысяч пять, не меньше.

— Нет-нет-нет, — решительно сказала Юлия, догадавшись, куда клонит плешивый. — Это подарок мужа. Он в любую минуту может спросить, где его сережки. Что я ему тогда скажу?

— А ты скажи, что потеряла серьгу в бане, когда мылась. Такое часто случается.

— Нет, — стояла на своем Юлия, — я вам и так много плачу, а вы с меня еще хотите последние серьги снять. В любом вертепе комната стоит не больше сестерция, а я вам даю целых триста.

— Нашла с чем сравнивать, — усмехнулся корибант, — то вертеп, а то храм. Ощуща-ешь разницу? Верховному жрецу надо дать, — корибант стал загибать пальцы, — служителям, чтобы молчали, тоже надо дать, а теперь еще хору приходится платить, чтобы они орали во всю глотку.

— А это еще зачем? — удивилась Юлия.

— Как зачем, чтобы ваши с атлетом стоны заглушать, — пояснил плешивый, — их же слышно во всем храме. Молящиеся уже стали недоумевать, что это за звуки. Пришлось сказать им, будто это принесли умирающую в горячке.

— Ну, спасибо! — засмеялась Юлия, — уверяю тебя, стонов больше не будет.

Но корибанта это не удовлетворило. Его могли успокоить только деньги. Спор продолжался. Юлия согласилась добавить тридцать сестерциев. Окрыленный этим успехом, корибант приложил неимоверные старания и в конце концов вымутил у Юлии еще столько же.

А в это время раб по имени Гавр, один из тех, кому был поручен надзор за Юлией, припал ухом к двери ее комнаты и, всячески напрягая слух, пытался хоть что-то понять из разговора Юлии с корибантом. Но из-за громкого бряцанья цимбал и занудного воя служителей Кибелы Гавру из всего их разговора удалось разобрать лишь три слова: засранец, в бане и в горячке.

Пораскинув своим варварским умишком, Гавр решил, что под засранцем Юлия подразумевает Квинта. Гавр хорошо знал об их ссоре, и ненависть Юлии к мужу была вполне понятной. Потом Гавр связал воедино и остальные два слова и при-шел к выводу, что корибант предсказал Юлии, будто бы на Квинта в бане нападет горячка.

Подивившись своей сообразительности, Гавр с еще большим усердием стал прижимать ухо к двери. За этим занятием его и застала Фотида, служанка Юлии. Она шла из кухни в комнату госпожи и несла под мышкой жареную курицу и копченую белугу. Эта живность предназначалась корибантам за прорицания. Увидев Гавра у двери в комнату Юлии, Фотида очень испугалась. Она была в курсе всех любовных дел своей госпожи, и от Фотиды очень многое зависело. Недаром, когда Квинт устраивал дознания по поводу слухов об измене жены, то первым делом взялся за Фотиду. Квинт правильно рассудил, что от нее можно узнать очень много интересного о своей жене. Он приказал Гавру бить Фотиду плетью, пока она не расскажет все, что знает. Но здесь Квинт просчитался. Преданная служанка мужественно снесла все побои и ни словом не выдала свою госпожу.

Однако кровавые полосы на спине Фотиды долго напоминали ей о тяжелой руке Гавра. В какой-нибудь другой раз Фотида предпочла бы не встречаться с ним, но теперь она смело направилась к Гавру, чтобы помешать ему что-либо пронюхать о замыслах Юлии.

Гавр стоял спиной к Фотиде и поэтому не заметил, как она подошла к нему сзади.

— Ну ты Гавр и обнаглел! — произнесла она громко.

От неожиданного окрика Гавр вздрогнул и быстро обернулся.

— Я все хозяину расскажу! — пыталась настращать его Фотида, — он с тебя шкуру сдерет за то, что ты подглядываешь за госпожой!

— Пошла вон отсюда! — грубо перебил ее Гавр, — или ты, может, по моей плетке соскучилась?

— Я по тебе соскучилась, Гаврик, — произнесла она весело, — а ты на госпожу заглядываешься, негодник. Ты лучше сюда поглазей!

И с этими словами Фотида, явно издеваясь над Гавром, повернулась к нему спиной и стала вызывающе вилять перед ним задом. Гавр, не долго думая, изловчился, и с размаху пнул кожаным сапожищем по ее мягким ягодицам. Фотида отлетела к противоположной стене коридора и, роняя рыбу с курицей, упала на пол. Делая вид, что она больно ударилась, Фотида завопила на весь коридор. Этот шум Гавру был совсем ни к чему.

— Заткнись, дура!.. — только и успел сказать Гавр Фотиде, как дверь в комнату Юлии приоткрылась и оттуда высунулась голова корибанта в тиаре. Он сразу догадался, в чем тут дело, и захлопнул дверь. Теперь подслушивать их было бесполезно. Гавр с ненавистью посмотрел на Фотиду. Та уже перестала вопить, но, продолжая разыгрывать боль, стонала и кривила лицо.