Бернард Корнуэлл - Еретик

— Я сам буду тебе помогать, — с воодушевлением заявил граф.

Если в Бера действительно находится величайшее из сокровищ земли и неба, то кардиналу-архиепископу оно не достанется. Граф де Бера доберется до него первым.

Доминиканский монах прибыл в Кастийон-д'Арбизон, когда осенний день подходил к концу. Смеркалось, и привратник уже собирался закрыть западные ворота. Под аркой, в большой жаровне, развели огонь для стражников, ибо ночь ожидалась холодной. Над наполовину починенными городскими стенами и высящейся на крутой вершине башней замка Кастийон-д'Арбизон мелькали летучие мыши.

— Здравствуй, святой отец, — произнес стражник, пропуская в город подоспевшего перед самым закрытием ворот рослого монаха.

Но стражник приветствовал его на своем родном окситанском наречии, монах же не знал этого языка и лишь быстро улыбнулся ему, мимоходом перекрестил и, приподняв подол черной сутаны, направился по главной улице города к замку. Навстречу ему попались вышедшие подышать воздухом после дневной работы служанки. Завидев путника, иные хихикали, стреляли глазками; незнакомый монах, несмотря на легкую хромоту, был видным мужчиной. У него были густые темные волосы, мужественное лицо и темные глаза. Какая-то шлюха окликнула его с порога таверны, насмешив выпивох, угощавшихся за стоящим на улице столиком. Мясник ополоснул свой прилавок водой из деревянного ведра, кровавые помои потекли в сточную канаву под ногами монаха, в то время как над его головой какая-то женщина, высунувшись из окна с развевающимся на шесте мокрым бельем, поливала бранью свою соседку. Западные ворота, от которых начиналась улица, с грохотом захлопнулись, и тяжелый засов с глухим стуком встал на место.

Не обращая внимания на то, что происходило вокруг, монах поднялся к прилепившейся у подножия бастиона церкви Святого Сардоса. Войдя в церковь, он опустился на колени у ступенек алтаря, сотворил крестное знамение и простерся ниц. Одетая в черное женщина, молившаяся в боковом приделе Святой Агнесы, при виде зловещего доминиканского одеяния тоже перекрестилась и поспешила прочь из церкви. Монах лежал неподвижно перед алтарем и ждал.

Городской сержант в серо-красной форме Кастийон-д'Арбизона увидел монаха, когда тот поднимался по склону, и обратил внимание, что тот одет в поношенную рясу с заплатами, сам же молод и крепок. Сержант поспешил к одному из городских консулов, каковое официальное лицо, нахлобучив на седые волосы отороченную мехом шапку, приказало сержанту привести еще двух стражников, а сам позвал отца Медоуза и велел ему захватить с собой одну из двух его церковных книг. Едва эта группа подошла к церкви, как вокруг стали собираться зеваки, и консулу пришлось повысить голос, приказывая им разойтись.

— Нечего тут глазеть! — сказал он начальственным голосом.

Как бы не так! Посмотреть было на что, ведь в Кастийон-д'Арбизон явился чужак, а все пришлецы вызывали подозрение. Поэтому зеваки остались и наблюдали за тем, как консул набросил обозначавшую его сан серо-красную, отороченную заячьим мехом мантию и приказал трем сержантам отворить церковную дверь.

Трудно сказать, чего ожидали люди: что из церкви Святого Сардоса выскочит сам дьявол? Воображали себе изрыгающее дым рогатое чудовище с черными крыльями и раздвоенным хвостом? Однако увидели всего лишь, как по кивку священника в храм вошел консул в сопровождении двух стражников, оставив у дверей старшего сержанта, с церемониальным жезлом, увенчанным эмблемой Кастийон-д'Арбизона — изображением ястреба, несущего сноп ржи. Толпа замерла в ожидании. Женщина, выскочившая из церкви, сказала, что монах молится.

— Только лицо у него злое, — добавила она. — Как хотите, а есть в нем что-то дьявольское.

После этих слов женщина торопливо осенила себя крестным знамением.

Когда священник, консул и два стражника зашли в церковь, монах по-прежнему лежал ниц перед алтарем, раскинув руки крестом. Громкого топота подбитых железом сапог по каменным плитам нельзя было не расслышать, но он не шелохнулся и не заговорил.

— Paire? — тревожно окликнул лежащего священник Кастийон-д'Арбизона.

Он говорил на окситанском, и монах не ответил.

— Святой отец? — повторил местный клирик по-французски.

— Ты доминиканец? — вмешался консул, не дожидаясь, когда незнакомец ответит на робкое обращение отца Медоуза. — Отвечай же!

Он спрашивал тоже по-французски, и строгим тоном, как подобало видному горожанину Кастийон-д'Арбизона.