Рафаэль Сабатини - Львиная шкура

– И того самого графа Остермора, – сдавленным голосом отозвался Жюстен.

– Тем слаще будет наша месть! – вскричал сэр Эверард, и в его глазах вновь сверкнул огонек одержимости. – Разве не рука сына должна отплатить за зло, причиненное его матери негодяем-отцом? – Он отрывисто рассмеялся. – Не часто в этом мире правосудие творится подобным образом.

– Ваша ненависть к нему не знает границ, – задумчиво произнес мистер Кэрилл, и в его взгляде мелькнула жалость и сострадание к сидевшему напротив него человеку, который, по его мнению, попусту растрачивал столь сильные эмоции.

– Так же, как и моя любовь к твоей матери, Жюстен, – отозвался старый баронет, и резкие морщины на его увядшем лице, казалось, чуть разгладились, а глаза потеряли свой лихорадочный блеск.

Упершись локтями в стол, он обхватил голову руками, с его губ сорвался стон, и на глаза навернулись слезы, когда перед его мысленным взором промелькнули события более чем тридцатилетней давности.

В те времена они с виконтом Ротерби – как тогда звали молодого Остермора – состояли при дворе короля Якова II в Сен-Жермене, в Париже, куда тот удалился после изгнания из Англии. Во время поездки в Нормандию они познакомились с мадемуазель де Малиньи, дочерью обедневшего chetive noblesse [1] Chetive noblesse (фр.) – мелкий дворянин ( зд. и далее прим. перев .). – и оба страстно влюбились в нее. Но, как частенько случается с девушками, она предпочла правильность черт лица виконта Ротерби благородству сердца и ума Дика Эверарда. Не зная себе равных там, где дело касалось участия в рискованных предприятиях, Эверард чувствовал неизъяснимую робость и легко тушевался в общении с женщинами. Поэтому он почти без боя сдал свои позиции и уехал в Париж, предоставив другу праздновать легкую победу. Исполняя поручение своего короля, он затем отправился в Ирландию, и, когда после трехлетнего отсутствия вернулся в Париж, Ротерби там уже не было. Оказалось, что старый лорд Остермор употребил все влияние, чтобы выхлопотать для своего беспутного сына прощение за приверженность к свергнутой династии, чем тот не преминул воспользоваться, предоставив своей судьбе не только короля Якова, но и молодую жену, которую незадолго до того привез в Париж.

Как это часто бывает, их союз, основанный на взаимной страсти, не выдержал испытания временем; всякая страсть притупляется привычкой, и, когда это неизбежно произошло, они с разочарованием обнаружили, как мало у них общих интересов.

Воздушное, почти эфемерное существо, она была создана для света и цветов, музыки и поэзии, а у него за красивой внешностью скрывались худшие из черт британского характера: вялость и тупость, и полностью отсутствовало – как то подтвердили дальнейшие события – спасительное для англичан понятие собственного достоинства.

Поэтому едва ли удивительно, что она скоро наскучила ему, и при первой же возможности он поспешил избавиться от цветка, сорванного им в нормандском саду и ублажавшего его чувства в краткий период своего цветения. Его отъезд разбил ее сердце, и по возвращении из Ирландии сэр Эверард узнал, что она умерла, не выдержав выпавшего на ее долю унижения, – злые языки поговаривали, что они с Ротерби даже не потрудились обвенчаться.

Известие о ее кончине весьма скоро достигло ушей самого Ротерби, – двоюродный брат несчастной женщины, последний из рода Малиньи, приехал в Англию, требуя от виконта удовлетворения за нанесенное сестре бесчестье. Между ними состоялась дуэль, завершившаяся смертью молодого француза, и все, видимо, этим и закончилось бы, если бы не беззаветно влюбленный в мадемуазель Малиньи сэр Эверард, который поклялся во что бы то ни стало отомстить своему бывшему другу и соратнику. Узнав об этой страшной клятве, Ротерби не пожалел усилий, чтобы уничтожить сэра Эверарда, и после поражения якобитов под Брэмаром в 1715 году ему чуть было не удалось добиться своего.

Сэр Эверард, однако, очень скоро убедился в том, что слухи о смерти мадемуазель Антуанетты де Малиньи оказались ложными и были распущены из страха перед ее неистовым двоюродным братом, столь опрометчиво взявшем на себя роль мстителя. После четырех месяцев неустанных поисков сэру Эверарду удалось обнаружить ее в Париже, умирающую от голода и лишений в убогой мансарде одного из притонов Двора чудес; за два дня до этого она произвела на свет сына, и оба они, мать и дитя, не протянули бы и недели, если бы не своевременная помощь сэра Эверарда.