Татьяна Ренсинк - Голубки воркуют…

– Какая честь, принимать Вас, сударыня, у меня дома. Вы взволнованны чем-то? – заметил он.

– Да, Пётр Петрович, у меня очень важное дело, – прозвучал ответ, и он пригласил на разговор.

Когда слуга, приняв плащ и перчатки гостьи, удалился, Пётр указал на кресла у окна:

– Присядем? Расскажите же, что заставило Вас прийти ко мне? Неужели что с Алексеем?

– Что Вы, у меня… иное дело, – слегка смутилась гостья. – Ваш брат,… он замечательный. Я рада, что он приехал к Вам в гости, хотя, я слышала, не надолго? К сожалению, мы ещё не виделись…

– Верно. Он проездом здесь. Путешествует с друзьями, – серьёзно говорил Пётр, отставив рюмку коньяка на круглый столик между ними. – Вы знаете, полагаю, таковы его увлечения в последнее время… Мир желает посмотреть.

– Да, разумеется. Вы не знаете, в каком часу Алексей прибудет сюда? – вновь смутилась она, и Пётр напомнил:

– Увы,… не ведаю. Однако,… Вы приехали по какому-то делу…

– Ах, да, – вздохнула гостья, взволнованно пригладив кружева на платье. – Понимаете, я помню, Алексей рассказывал, что Вы занимаетесь расследованиями и весьма удачно раскрываете сложные преступления.

Она сделала паузу, взглянув на собеседника, но Пётр внимательно слушал и молчал.

– У меня весьма деликатное дело… Не хотелось бы, чтобы кто прознал, особенно мой отец, – стала гостья говорить тише.

Видя, что Пётр слушает, но отвечать пока не собирается, она продолжила:

– Из нашего дома пропала часть его коллекции статуэток из Египта… Понимаете, матушка и я хотим скрыть это, иначе отца хватит удар. Он уже выжил один приступ, второго не переживёт. Я писала Алексею, но он ответил, что скоро приедет к Вам. Я решилась прийти сама. Я заплачу, сколько скажете. Только помогите.

Сделав удивлённый вид, Пётр сел более расслабленно, но с сожалением вздохнул:

– Я кражами не занимаюсь,… но могу попросить одного человека взять это дело на себя.

– Умоляю, не отказывайте мне, – смотрела жалостливо собеседница. – Я только Вам могу доверить это дело. Ваш брат…

Она резко замолчала, поскольку вошедший слуга вдруг доложил:

– Прибыл господин Валентин Блом!

Взглянув на сразу растерявшуюся гостью, Пётр смотрел вопросительно.

– Мой жених, – кратко прошептала она, и тогда он попросил слугу пропустить гостя.

– Валентин?! – поднялся Пётр, приветствуя прибывшего молодого человека, и тот, будто не удивлённый присутствию своей невесты, сразу обратился к ней:

– Прости, Лотта, я приехал следом, как только узнал от твоей служанки, что ты здесь! Простите, Пётр Петрович, за столь внезапный визит, – снял он шляпу и улыбнулся хозяину квартиры, а тот, взяв свою недопитую рюмку коньяка, кивнул:

– Ради Бога, я всегда рад гостям…

– Вы поможете? – тут же отозвалась Лотта, перебив его, и поднялась, не скрывая подступившей тревоги услышать отказ.

– Я позабочусь, чтобы это дело попало в лучшие руки, – обещал Пётр. – Я немедленно этим займусь.

– Вот, видишь, Пётр Петрович не отказал, – улыбнулся Валентин. – Я же говорил, что сам попрошу. Не стоило тебе в такой холод, в непогоду сюда уезжать.

– Я не могла ждать, – выдохнула с волнением Лотта.

– Прошу, вернёмся домой. Всё же родители ждут к ужину, – с неудобством взглянул её жених на пригубившего коньяк Петра, а слуга уже преподнёс плащ и перчатки Лотты.

Не хотела Лотта уходить так скоро, как замечал Пётр, пока она медленно, как могла, застёгивала плащ, а взгляд её всё обращался к часам у стены. Видя волнение и Валентина, переживающего будто за то, что они таким образом опоздают, Пётр всё молчал, попивая коньяк маленькими глотками.

Он терпел,… наблюдал… и, когда гости всё же распрощались и оставили его вновь одного, допил коньяк…

Недолго Пётр пробыл в одиночестве, размышляя о чём-то. Он сел в кресло, недовольно покачав головой, и с усмешкой воскликнул в сторону спальни:

– Выходи уж, баламут!

Будто того и ждал, из спальни сразу вышел молодой человек, внешне прекрасный всеми чертами лица и взглядом. Его тёмно-русые кудри были завязаны в хвост, а нарядный камзол обтягивал стройную крепкую фигуру.

Он тут же окинул гостевую взглядом и спросил:

– Ушли?

– Подслушивать усерднее надо было, – выдал Пётр с недовольством. – Лёшка, Лёшка… Уж не к тебе ли эта Лотта приходила?

– Я не виноват, – сморщился тот. – Слушай, ну спасибо, что не выдал. Хотелось бы иначе с ней договориться о встрече. Кто ж знал, что она явится вот так вот, не предупредив?