Александр Тутов - Спартанец

– Понятно! – кивнул спартанец, который с самого рождения считал трусов самым последним ничтожеством, хотя и горделиво считал, что презрение к смерти – это достоинство только настоящих спартиатов.

Ксантиппу было ясно, что без допроса кузнеца Тиара не обойтись. Ну, не Меленона же подозревать, в конце-то концов. Но и кузнеца обвинять Ксантиппу не хотелось. Разве что пленный сказал Ксантиппу какую-нибудь гадость и тот, вскипев, прикончил злодея? Ведь совсем недавно всадники Цербера пытали кузнеца! Эти мысли тоже не радовали, но зато успокаивали. Убивший из мести кузнец – это всё же лучше, чем коварный предатель, затаившийся и ждущий вновь удобного момента, чтобы нанести удар в спину.

Прежде чем приступить к расспросам кузнеца, Ксантипп решил перекусить. По своей спартанской привычке ел он умеренно, но обходился без знаменитой «чёрной» спартанской похлёбки, состоящей из чечевицы, чеснока и бычьей крови, которую, если честно признаться, никогда не любил. А ел он её лишь тогда, когда нужно было произвести впечатление на гостей своей приверженностью законам и заветам Ликурга. В частности, это приходилось делать в Египте и Карфагене, убеждая присутствующих в суровости и выносливости спартанцев. Фиола торопливо сбегала за едой.

И вскоре перед Ксантиппом на больших салатных листьях лежало по горсти маслин и фиников, а также симпатичный, ещё дымящийся кусок запечённой телятины. В небольшой слегка щербатой амфоре находилось молодое виноградное вино. Эллины обычно разбавляли его водой, но Ксантипп решил пренебречь этим правилом. Его сейчас волновало совсем другое, поэтому спартанец был не прочь слегка уменьшить тревогу пьянящим напитком.

Он пренебрёг и другим правилом – скрывать свои эмоции. Радость от того, что тайна Фиолы не таила для него ничего неприятного, была так велика, что он, не сдерживаясь, крепко обнял девушку и поцеловал, продемонстрировав не свойственную грубым, суровым воякам нежность. Единственное, чему он так и не обучился, это говорить разные ласковые слова. Жизнь не научила, а увлечение философией стоицизма хоть и учит мышлению, но не помогает в составлении красивых фраз, посвященных возлюбленным. Впрочем, Фиола, не избалованная комплиментами и ласковыми словами, не переживала по этому поводу.

Закончив с едой, Ксантипп попросил Меленона привести кузнеца Тиара. Парень ушел исполнять поручение. Ждать пришлось не долго.

Когда Тиар в сопровождении Меленона появился, то всем сразу бросилась в глаза его нервозность и бледность. Кузнеца потряхивало, губы кривились, глаза испуганно бегали. Ксантипп понял, что кузнец причастен к смерти всадника Цербера.

Вопрос только в том – как и в какой степени? Не хотелось верить, что он предатель. Да и не верил в это Ксантипп. Но всё-таки необходимо было подтвердить это неверие.

– Добрый день, кузнец! – сказал спартанец, пристально вглядываясь в лицо Тиара своими цепкими серо-стальными глазами. Кузнеца прямо-таки корёжило от взгляда воина.

– Здравствуйте, господин Ксантипп! – сглотнув, ответствовал Тиар.

Ксантипп решил выдержать паузу. Несколько минут молча рассматривал Тиара, а тот под взглядом спартиата вконец извёлся.

– Ладно, – Ксантипп встал, положил руку кузнецу на плечо и, подтолкнув к выходу из пещеры, повёл кузнеца наружу.

Он решил поговорить с Тиаром один на один, чтобы заставить того быть более откровенным. Испуганный кузнец оглянулся на Фиолу, ища в ней поддержку. Он пока не понимал, куда его ведёт спартанец, поэтому просто-напросто боялся.

Крикс, положив на колени копьё, удобно устроившись на валуне, дремал на солнышке.

Ксантипп, не удержавшись, сильно щёлкнул его по лбу за столь расслабленное отношение к караульной службе. Крикс от полученного щелбана подскочил на месте, схватился за копьё, но, увидев Ксантиппа, повинно склонил голову, ожидая продолжения наказания, но спартанец уже шёл дальше, таща за собой Тиара.

В другой раз Криксу влетело бы сильнее, но сейчас спартанец был озабочен другой проблемой. Вид испуганного кузнеца заставил Крикса сделать свои выводы. Он решил, что убийца всадника Цербера уже найден, поэтому даже возжелал уйти с поста, но, направившись на отдых, вовремя вспомнил, что его никто пока не отпускал, а вслед за щелбаном желания отведать крепость кулаков Ксантиппа никак не имелось.