Александр Тутов - Спартанец

– Вот поэтому я и отправляюсь в Спарту, – кивнул Ксантипп. – А для начала хочу посмотреть, как живут люди и в других странах. Век живи – век учись!

К этому моменту Ксантипп уже сдал большую часть денег в банк торгового дома Горгия, чьи представительства были раскиданы по всей Элладе и малоазийскому побережью, и получил верительные грамоты, которые давали возможность получить деньги в любом из этих представительств. Орест долго и внимательно изучал все бумаги, сверяя каждую букву, разве что на зуб пергаменты не попробовал. Позже, после череды прощаний, заплатив капитану корабля, отплывающего в сторону Малой Азии, Ксантипп и Орест отплыли на родину.

Судно оказалось с Сицилии, а точнее – из города Сиракузы. Его хозяин Агафокл оказался полным, разбитным малым с лужёной глоткой и красным носом. В день он выпивал по амфоре вина, ходил в такт покачивания корабля, пел песни и рассказывал разные истории из своей богатой событиями жизни.

Так как пассажиров было всего двое – Ксантипп и Орест, а матросам все его байки уже порядком надоели, то они и стали главными слушателями. Ксантипп был не в настроении, ему бы разобраться в своих мыслях, но приходилось терпеть Агафокла. Спасал Орест, который взял на себя основную тяжесть общения и даже сам рассказывал различные были и небылицы. Однако он не забывал о распоряжении Ксантиппа не говорить о том, кто он такой. О его победе над римлянами слышали уже все, а Ксантиппу совсем не хотелось, чтобы его досаждали любопытствующие, не говоря уж о возможных карфагенских лазутчиках, коих немало шлялось по разным странам от Геракловых столбов до Пота Эвксинского.

Корабль направлялся в сторону Малой Азии, и Ксантиппа это устраивало. Оттуда он планировал, найдя подходящее судно, отправиться в сторону Эллады.

Судно причалило в небольшом портовом городке недалеко от Эфеса. Ксантипп и Орест, простившись с Агафоклом, сошли на берег.

– Расскажите всё, что знаете о всадниках Цербера, – сказал Ксантипп. – И ещё. Я не против узнать имя красавицы, которая уже столько времени присутствует при нашей беседе, но до сих пор не представилась.

– Фиола, – почти прошептала покрасневшая девушка.

Её смущали пристальные взгляды Ксантиппа.

А спартанцу просто понравилась девушка так, как давно никто не нравился. И он не собирался скрывать своей симпатии. Ксантипп, привыкший к крови и жестокости войны, вдруг впервые за последние годы потянулся к добру и красоте. И во многом именно Фиола заставила его выслушать старого Тимея и не отказываться от рискованного предприятия, которое ему пытались предложить. Опасность его совсем не волновала. А врагов, судя по рассказам, будет слишком много, и они сильны. К тому же, было непонятно, что за колдовство или тайна окружала этих всадников Цербера.

Ксантипп, будучи спартанцем, страха почти не испытывал. Но это никогда не мешало ему проявлять разумную осторожность.

Являясь человеком с хорошо соображающей головой, он совсем не был сторонником того, чтобы сложить эту голову неизвестно за что. «Мы, спартанцы, – частенько повторял Ксантипп, – не боимся смерти, но любим жизнь!».

Фиола настолько покорила его, что ему захотелось показать, на что он способен, чтобы девушка действительно оценила его смелость, силу, ловкость. Этакая бравада, более свойственная совсем юному возрасту. Если бы он мог читать мысли Ореста, то они бы стали интенсивно напоминать о его зрелом возрасте. О своей внешности он как-то не задумывался, хотя спартанцы, как впоследствии казаки, отличались красивыми, породистыми, мужественными лицами, которые, правда, часто портили шрамы, полученные в боях и тренировках. Хотя, может, и не портили? Воину невозможно пройти через битвы, не получив ран. Если только бегать от врагов! Но тогда раны все равно могут появиться, пусть и не на самом заметном месте.

Орест, встревоженный тем, что Ксантипп поплыл от прекрасных глаз Фиолы, старался призвать к благоразумию, всё время пытался высказать какие-либо доводы против участия в помощи этим крестьянам.

Под небом Ойкумены столько обиженных крестьян, что никаких сил не хватит всех их защищать! И хоть высказывал он это всё старику Тимею, но цель-то была, чтобы на слова обратил внимание Ксантипп.

Но тот предпочитал смотреть на девушку и слушать рассказы о всадниках Цербера. И совсем не слушал Ореста. Он уже обдумывал, что может пригодиться для победы над пока ещё неведомым противником.