Рига, с 1561 года ставшая вольным городом, была теперь целью русской политики. Но. решил грозный царь, может быть можно склонить рижских бюргеров принять его руку и без войны, мирно, ласкою и посулами.
Глава
I
. Посольство
Зимой 1568 года от Рождеcтва Христова, или в зиму года 7076 от Сотворения мира, наБольшуюгостиницу от Пскова до Риги ,с просёлка, из леса, что принадлежал к имению ливонского рыцаря, и баронаГетца фон Штернацур Зее, выехали возки на полозьях, сани, и всадники. Построились на дороге вряд, и двинулись в сторону Вольного города Риги. Это был посольский поезд. Во главе, ходкой рысью, подбоченясь в седле, на кауром, низкорослом жеребце, ехал сын боярский Данило Телепнев. Его, с острым елцом иерехонка поблёскивала на скупом зимнем солнце, а бобровая шуба искрилась морозной пылью. Сразу за всадником следовал зимний возок ,мерно покачиваясь на укатанном дорожном насте. Закутанный в тулуп возница правил рукой твёрдой и острожной, чтобы не беспокоить зябшего внутри возка ездока.
–Ты подоткни…подотки одеяло то под ноги! -ворчал боярин Орест Кваснин Окороков, кутаясь в заячье покрывало и пряча нос за большим вязанным шарфом. Шапка его съехала на затылок, обнажив редкие волоса прилипшие ко лбу, густые брови, переносье и маленькие хитрые глазки.
Кваснин Окороков был из земского боярства, и род его склонялся к захудалости. Службы у царя он истово не искал, но вот выпал случай, выбрал государь его не понятно почему для дела царского до того боярину не ведомого и никогда им не исполняемого. Но раз пал на него государев глаз, и служба ему дана, то исполнить её нужно было хорошо, и тем может быть снискать государеву милость.
За боярским возком следовала немецкая санная карета обладателем коей был дьяк посольского приказа Степан Телятьев. по прозвищу Кручина. Был он в годах средних, человеком давно переженившим восторг от службы и получаемых от нее выгод, человеком многоопытным, понимающим где надо проявить усердие, а где и спустить рукава,значвшим как надо служить чтобы не гневить вышестоящих начальников, и что надо делать, чтобы от службы была прибыток. Утешение же он находил в семье ,и чтении книг. Немецкую карету выбрал он по причине ,как считал, практичности и удобства, как впрочем и всё немецкое, что не попадалось ему на глаза и в руки. И вправду, в отличии от боярского возка в немецкой карете была прикручена к полу печка медна, на углях, труба которой выходила на крышу ,и из неё валили облака белого дыма. обдавая ехавшие позади сани со снедью и прочими припасами. что могли понадобится посольству в дороге.
Сразу за санями той же рысью, что и скакавший впереди поезда Телепнев, ехали в ряд по двое десять стрельцов, каждый с заводным конём, с притороченными к сёдлам тюками. А за ними, замыкая посольство. ехал стрелецкий десятник Иван сын Захаров, молодец двадцати одного года от роду, в красном кафтане под волчью шубу, в красной шапке, и с государевым знаменем в правой руке, древко которого упиралось в правое стремя.
Иван Захаров в посольстве был самым молодым, и в делах таких ещё не участвовал. Бывал он в стрелецких патрулях, ездил с воеводами по городам править недоимки, бывал и на Оке, сторожил степных разбойников охочих до чужого добра и жизней. А вот с таким поручением, да ещё в чине десятника, ехал впервые. Но на то были особые причины, о которых пойдёт речь ниже.
Пока же дьяк Степан Телятьев, в своей натопленной немецкой карете с полозьями ,по причине жары одетый в один серый подрясник, да скуфейку на голове, перевернул страницу италийской книги о похождениях грека Одисеуса, что подарили ему послы миланского герцога, и продолжил чтение.
Однако же чтению его мешал посторонний звук, что врывался в плавное течение греческого стиха, от которого дьяк был в восторге, и даже что-то напевал в такт рифмам.
Посторонним звуком было ворчание занимавшего противоположную половину повозки приказного стряпчего Потрохова, по прозвищу Алтын. Ворчал он разбирая бумаги, старательно укладывая из в две стопки на походном писчем приборе, что ездил у него на коленях от покачивания возка. Телятьев поднял взгляд от книги, и нахмурился. Алтын хорошо знал счёт, писал быстро и убористо, толмачил на немецком и свейском,и казалось был добрым помощником любому кому бы понадобилась помощь в посольском деле, но…было в нём ещё что-то, что претило дьяку. Хоть и был Алтын уже в годах не молодых, и росточка малого, и телом слаб, и рожи корчил обычные для человека его сословия и положения, вдруг мгновенно что-то менялось в нём, и казалось обретал он внутренний стержень. такой что вот режь его на куски он и звука не издаст…но мгновение и видение исчезало, и вновь оказывался перед собеседником жалкий и вечно смотрящий снизу вверх стряпчий.
Читать дальше