Array Коллектив авторов - Казус. Индивидуальное и уникальное в истории. Антология

Возможно, читатель, заглянув в Википедию, решит, что «микроистория» – это рассказ о маленьком человеке или о небольшом происшествии. Это не так. Микроистория может поставить в центр внимания любую сферу жизни прошлого: экономическую, политическую, социальную, культурную, военную, образовательную и многие другие. Но при этом оптика исследования окажется специфическим образом «смещенной»: выбранный сюжет будет взят «крупным планом» – чтобы рассмотреть все его «мелочи» и «детали» (такой процесс исследования называется «плотное описание», от англ. thick description ), которые дадут о предмете новое, иногда совершенно неожиданное знание. Оно либо дополнит существующее «общее положение», либо войдет с ним в противоречие.

Возьмем, к примеру, монографию немецкого историка Ханса Медика [6] Medick H. Weben und Überleben in Laichingen: 1650–1900: Lokalgeschichte als Allgemeine Geschichte (Veröffentlichungen des Max-Planck-Instituts für Geschichte. Bd. 126). Göttingen, 1997. . Она была написана в связи с проектом по изучению процесса индустриализации в Германии. Какие сельские и городские общины сумели выжить при наступлении на них капитализма? Сам Х. Медик характеризовал свое исследование как «проблемно ориентированную „историю целого в подробностях“» [7] Медик Х. Микроистория // Thesis. 1994. Вып. 4. С. 197. . Он начал изучать жизнь ткацкого сельского местечка Лайхинген в Швабии с XVII по XIX в. во всех ее деталях: состав населения, отношения между людьми, процедуры наследования, кулинарные пристрастия, мода, круг чтения, нравственные ориентиры и верования и т. д. Статистические данные сочетались с историями жизни конкретных жителей селения. В результате выяснилось, что для лайхингенцев главной ценностью и опорой для выживания были протестантская этика и культ трудолюбия, но при этом происходило постоянное наследственное дробление мелкой собственности, разрушавшей их благосостояние. «Пиетистская набожность, швабское трудолюбие и привязанность к мелкой собственности образовали характерный синтез, наложивший глубокий отпечаток на местный образ жизни», заключал немецкий исследователь [8] Там же. С. 198. . Казалось бы, ярко выраженный протестантизм местных жителей должен был подтвердить общепринятое суждение Макса Вебера о том, что он порождал «дух капитализма», являлся его основой. Однако случай селения Лайхинген оказался также «нормальным исключением»: здесь «вариант протестантской этики во всяком случае не только не способствовал утверждению „духа капитализма“, но и вплоть до конца XIX в. препятствовал укреплению капиталистических структур с их столь высоко развитым ремесленным производством» [9] Там же. С. 199. . Это случилось из-за нацеленности местных жителей не на коммерческий успех в жизни, о котором писал Вебер, но только на выживание из последних сил. В результате автор приходил к следующим размышлениям: «В длительные и многослойные периоды перехода к современности не являлись ли исключения скорее правилами и не должна ли в связи с этим гипотеза о единообразном или даже едином историческом процессе модернизации быть последовательно демонтирована, а затем постепенно вновь реконструирована?» [10] Там же.

Книга Ханса Медика – не единственная в изучении жизни различных поселений в рамках микроисторического подхода, его продолжили другие ученые [11] Sabean D. Property, Production and Family in Neckarhausen 1700 to 1870. Cambridge, 1990; Schlumbohm J. Lebensläufe, Familien, Höfe: die Bauern und Heuerleute des Osnabrückischen Kirschspiels Belm in proto-industrieller Zeit, 1650–1860. Göttingen, 1994. S. 20; Прошлое – крупным планом. Современные исследования по микроистории / Под ред. М. М. Крома. СПб., 2003, и др. .

К настоящему времени это направление исследований собрало немалый «золотой фонд» работ, ставших классическими и высоко оцененными читателями. В целом они получили два разных вектора развития: культурный и социальный [12] Черутти С. Микроистория: социальные отношения против культурных моделей // Казус. Индивидуальное и уникальное в истории – 2005 / Под ред. М. А. Бойцова и И. Н. Данилевского. М., 2006. Вып. 7. С. 354–375. . Здесь невозможно дать даже самый краткий их обзор [13] Таковые обзоры существуют, и к ним может обратиться заинтересованный читатель: Кром М. М. Историческая антропология: Учебное пособие. СПб.; М., 2010; Magnússon S., Szijártó I. What Is Microhistory? Theory and Practice. L.; N. Y., 2013. , но позволительно ограничиться теми единичными их упоминаниями, без которых совсем обойтись нельзя. Ведь в разных странах микроистория развивалась своим особым путем и никогда не представляла собой единого направления. Более того – в большом споре о том, могут ли микроисторические штудии вносить свой вклад в «глобальную» историю или нет, одни исследователи считают, что, безусловно, да, другие – что, без сомнения, нет, поскольку это совершенно разные подходы к прошлому, которые не должны мешать друг другу [14] Magnússon S., Szijártó I. What Is Microhistory? P. 10–11. См. также: Сиарто И. Бог в деталях. Четыре аргумента в защиту микроистории // Казус. Индивидуальное и уникальное в истории – 2017 / Под ред. О. И. Тогоевой и И. Н. Данилевского. Вып. 12. М., 2017. С. 301–307; Магнуссон С. Войти в одну реку дважды // Там же. С. 308–322. ; достаточно распространено и мнение о том, что макро- и микроподходы суть взаимодополнительны [15] Бессмертный Ю. Л. Проблема интеграции микро- и макроподходов // Историк в поиске. Микро- и макроподходы к изучению прошлого / Под ред. Ю. Л. Бессмертного. М., 1999. С. 297–298. См. с. 137–150 этой книги. . Так, Н. Е. Копосов в принципе отрицал саму возможность существования микроистории [16] Копосов Н. Е. О невозможности микроистории // Казус. Индивидуальное и уникальное в истории – 2000 / Под ред. Ю. Л. Бессмертного и М. А. Бойцова. Вып. 3. М., 2000. С. 33–51. , хотя в дальнейшем назвал ее основой «новой парадигмы» (или, вслед за французскими историками, «прагматическим поворотом») исторических исследований [17] Копосов Н. Е. Как думают историки. М., 2001. С. 45. . Отсутствие у микроистории какой-либо общей концептуальной базы и наличие разных аналитических подходов отличают ее от более монолитной макроистории и делают непродуктивной для тех читателей, кто мыслит исключительно глобальными категориями. Существует немало исследователей, равно как и читателей, философского склада ума, им важны рассуждения высокой абстракции – процессы, закономерности, структуры человеческого общества и т. д., житейские мелочи их совершенно не интересуют. Это серьезные оппоненты микроистории, обнаруживающие в ней многие «методологические изъяны» [18] Об этом см.: Кром М. М. Историческая антропология. С. 98–103, 111–113; Magnússon S., Szijártó I. What Is Microhistory? P. 119–133. .