Array Коллектив авторов - Казус. Индивидуальное и уникальное в истории. Антология

Теперь, когда почти четверть XXI в. позади и мы можем увидеть на книжной полке пятнадцать выпусков альманаха «Казус», как не задаться вопросами: в чем этот подход был продуктивным, а в чем он обнаружил свою ограниченность? К каким «хронотопам» применение данного подхода оказалось наиболее эффективным? Чему нас научил и как нас изменил (и изменил ли) «Казус»? Не рассчитывая получить однозначные ответы на эти вопросы, составители преследуют скромную задачу их актуализации.

В прошлом десятилетии некоторые наблюдатели отмечали постепенное угасание микроистории, охлаждение к ней интереса в академической среде на фоне возникновения «новых поворотов» («цифрового», «пространственного», «экологического» и др.) и возрождения интереса к «глобальной» истории. В наши дни, напротив, возникают оригинальные версии микроистории, обогащенные как теоретическим опытом прошлого, так и методологическими подходами последних лет. Кроме того, актуализируются вопросы о всеобщности «больших процессов», особенностях их локальных проявлений, способности отдельных людей или случайных событий воздействовать на «большие структуры» [39] См., например : Davis N. Z. Decentering History: Local Stories and Cultural Crossings in a Global World // History and Theory. 2011. Vol. 50. P. 188–202; Magnússon S. G., Szijártó I. M. What Is Microhistory? Theory and Practice. L.; N. Y., 2013. P. 71–74; Конрад С. Что такое глобальная история? М., 2018. С. 168–182; Леви Дж. Микроистория и глобальная история // Казус. Индивидуальное и уникальное в истории – 2019 / Под ред. О. И. Тогоевой и И. Н. Данилевского. Вып. 14. М., 2019. С. 359–374. Не случайно в 2018 г. крупнейшее британское академическое издательство Routledge запустило новую серию книг Microhistories и уже опубликовало более десятка книг (https://www.routledge.com/Microhistories/book-series/MICRO), а ведущее российское гуманитарное издательство «Новое литературное обозрение» в том же 2018 г. стало инициатором круглого стола, посвященного обсуждению перспектив развития микроистории в России, в том числе в формате книжной серии (https://www.nlobooks.ru/magazines/novoe_literaturnoe_obozrenie/160_nlo_6_2019/ article/21779/). . Мы полагаем, что опыт «Казуса» может и должен сыграть значимую роль в «новом микроисторическом повороте» в российском академическом пространстве и заинтересовать зарубежных исследователей.

На наш взгляд, исследовательская программа, предложенная основателем и авторами российского альманаха об индивидуальном и уникальном в истории, не может оставить равнодушными современных практикующих историков прежде всего благодаря своему стремлению максимально подробно, во всех деталях разглядеть конкретного человека далекого прошлого в его конкретных действиях [40] Ю. Л. Бессмертный пояснял: «В отличие от наших предшественников, мы стараемся изучать именно действия и поступки людей прошлого» (Споры о «Казусе». С. 308). . По словам М. А. Бойцова и О. И. Тогоевой, программа альманаха изначально включала в себя «установку на соразмерность индивиду, то есть в некотором смысле на гуманизацию исторического знания»:

Для «Казуса», так же как и для микроистории, человеческий индивид оказывается не только главной темой исторического исследования, но и универсальным масштабом и подразумеваемым смысловым центром при создании образа прошлого, каким бы сюжетом историк ни занимался (другие направления усматривают такого рода универсальный масштаб и смысловой центр, к примеру, в «нации», «народе», «классе», «массе», «слое», «герое», «закономерности», «ментальности», «культуре», «цивилизации» и многих других) [41] Бойцов М. А., Тогоева О. И. Дело «Казуса». С. 155. .

Кроме того, сохраняет свою методологическую значимость и стремление зафиксировать точку напряжения между «принятыми в обществе нормами и личными устремлениями» индивида (с. 137 в этой книге). Это напряжение, «схваченное» в конкретной исторической ситуации, позволяет получить новую и уникальную информацию о самом обществе. Насколько оно было структурировано? Каковы были пределы допустимого и возможного для отдельного человека? Как отличался этот «зазор свободы» в зависимости от того или иного общества прошлого и/или от принадлежности к той или иной социальной группе? Как была устроена система межличностных отношений и какие возможности для ее участников она допускала? Исследовательская программа «Казуса», позволившая поставить эти важные вопросы, открывает новые перспективы для решения важнейшей проблемы исторической науки: какова механика исторических изменений и какова роль в этих процессах отдельных индивидуумов в различных социумах прошлого.