Лейтенант Дегре - Ясон

Александр Александрович и Николай Михайлович переглянулись и утвердительно кивнули.

– Евгений Константинович, вы можете привести примеры успешных случаев, так сказать, изъятия вкладов из «Земельного банка»?

– Да, такие случаи есть. Мы провели исследование отдельных успешных инициативных проектов и приняли решение впредь взять эту деятельность под свой патронаж. Нами в настоящее время осуществляется целенаправленный сбор и анализ сведений, могущих представлять интерес. Что же касается собственно изъятия, то здесь у нас опыт пока не большой. Но мы надеемся, что с помощью Треста мы организуем изъятие и переправку ценностей через границу в существенно больших масштабах. Я полагаю, конкретные технические детали мы обсудим после, на нашем следующем заседании.

Все присутствующие удовлетворённо кивнули, и слово взял Александр Александрович:

– Я полагаю, господа, что сегодня мы достигли согласия по очень важному пункту нашего сотрудничества. И перед тем, как прервать наше заседание, я в очередной раз призываю вас, господа, сосредоточиться на кропотливой повседневной работе по подготовке антибольшевистского переворота. И в очередной раз призываю вас отказаться от растраты сил на громкие, внешне эффектные, а на самом деле чрезвычайно вредные для нашего общего дела террористические акты. Кстати, нам немало крови попортил шум, поднятый из-за взятой чекистами диверсионной группы в июле этого года в Петрограде. Вы нарушаете этим налаженную нами спокойную деятельность ради внешних эффектов. Кто и зачем их туда послал, кто-нибудь из вас в курсе дела?

– Да, я в курсе, – несколько смущённо проговорил Евгений Константинович. – Это была самодеятельность Кутепова. Эти четверо так жаждали борьбы с Советами, что мы сочли за лучшее отпустить их. А судно, оружие и взрывчатку предоставляли англичане, так что мы на это ни копейки не потратили.

– Но, по нашим сведениям, там был и пятый?

– А вот это был как раз мой человек, – самодовольно заявил Евгений Константинович. – Это я его внедрил на английское судно. Бывший служащий моего департамента. Мастер своего дела. Чрезвычайно ловок! Сумел уйти от преследования и выполнил моё задание. И успокойтесь, господа, никаких терактов! Представьте, это дело было как раз по линии «Земельного банка». Он сейчас служит у меня и занимается именно этим направлением. Фигурально выражаясь, ищет здесь ключи от сейфов, которые находятся на той стороне.

– В таком случае, нам было бы крайне интересно с ним познакомиться. Вы сможете это быстро организовать? Через пять дней, пятнадцатого ноября нам уже нужно быть в Москве…

Москва. Май 1924 года.

Резко щёлкнул стенной выключатель. Вместо бледного лунного света кухню залил яркий электрический. Над стоящей на плите кастрюлей склонился мужчина, одетый в синеватые кальсоны и такового же цвета фланелевую фуфайку. У него изо рта свисали полоски капусты, а по подбородку стекали розовые капли. Виноватые глаза уставились на жену, возникшую в дверном проёме.

– Почему ты не спишь, Миша? Зачем ты ешь холодный борщ, да ещё тайком по ночам? Это по меньшей мере некрасиво!

– Прости, Люба, мне не спится, – жалобно, извиняющимся голосом проговорил мужчина, – чертовщина всякая в голову лезет. Боюсь опять сорваться. А еда мне помогает держаться.

– Если помогает, ешь! – решительно приказала жена и добавила уже мягче:

– Кушай, кушай на здоровье! Хочешь, я тебе разогрею?

Жена метнулась к керосинке, но он жестом остановил ее, положил на стол ложку и закрыл кастрюлю крышкой. Глядя куда-то мимо, он задумчиво начал рассказывать:

– Я говорил тебе, мне вчера поручили написать очерк о присяге красноармейцев. Так вот. Я вчера был на Красной площади. У самого Кремля возле мавзолея Ленина шеренги красноармейцев присягали на верность новому строю. Кажется, они были из чекистской дивизии. Маршировали они, конечно, не так, как прежние юнкера, но уже почти. Потом они читали текст присяги: «Я, сын трудового народа, …». Повторяли, повторяли, повторяли… Казалось, это будет продолжаться бесконечно. И эта фраза стала звенеть у меня в ушах, как колокол. Но только вместо неё мне упорно слышалось: «Ясон трудового народа, Ясон трудового народа…». И стало мне казаться, что на них вместо форменных богатырок надеты греческие гребнистые шлемы, а вместо винтовок в руках – копья. Потом мне показалось, что я и сам тоже древний грек, и зовут меня Еврипид. У меня чересчур разыгралось воображение. Снова начала чудиться всякая чертовщина. Я испугался.