Вячеслав Сорокин - Десять заповедей

Человек обесценен христианством. Важнейшее понятие христианства – «грех». А что, если нет греха? Было придумано слово с отрицательным коннотативным значением, которое лежит тяжёлым бременем на душе христианина, заставляя его сомневаться в себе и презирать себя за собственную испорченность. Человек не греховен. Он – существо со слабостями и тёмными сторонами, но также с положительными и светлыми сторонами. Ключ к решению всех проблем человека христианство видит в освобождении его от его природных недостатков, по сути дела, в лишении его его природы. Но человек не хочет поменять свою природу на другую, а тем более на святость. Две тысячи лет христианство противопоставляет злу любовь, сострадание и милосердие. Как будто был такой период в истории человечества, когда эти качества души не ценились! В чём состоял в таком случае революционный характер требований христианства, если во все времена все просветители и учители человечества требовали того же самого?

Человек не хочет быть лучше, чем это для него возможно. Это не мешает ему любить и ценить добро. Идеал христианства – совершенный человек . Оно вменяет человеку совершенство в обязанность. Самое замечательное при этом: никто не знает – и христианство не знает, – что такое совершенство. А что, если совершенный человек будет ужасен, и именно своим совершенством, которое чуждо его природе и неприемлемо ни для его чувства, ни для разума?

Цель моральной философии – подвести под нравственность незыблемые основания. От рационально обоснованной нравственности должно прийти спасение человеку, как оно не пришло от десяти заповедей. Но усилия философов не дали результатов. У них не получилось обосновать нравственность, как у богословов не получилось побудить человека выполнять заповеди, которые для богослова и есть обоснованная нравственность , поскольку они даны человеку вместе со своими основаниями, которые богослов отождествляет с волей Божьей . Обоснованной нравственности ничто не будет угрожать, с гордостью за свой замысел уверяют философы: ни злые страсти, ни злая воля. Злые страсти улягутся сами собой, а воля станет доброй. Ибо человек увидит и поймёт красоту добра и примет его сторону, а зло осудит и отвергнет. Но зло всегда успешно сопротивлялось всем попыткам искоренить его, и нет оснований полагать, что это изменится в будущем.

С другой стороны, всегда было очевидно: нравственное начало неистребимо в человеке. Нравственность врождена человеку; обоснование нравственности, если бы оно удалось, ничего не прибавило бы к ней. Аксиомы и принципы морального взгляда на мир и человека самоочевидны и не требуют обоснования. Человеку не нужно разъяснять, что добро лучше зла, щедрость лучше жадности, сочувствие лучше зависти и злобы, любовь лучше вражды. Бог Ветхого Завета беснуется, видя непослушание человека, видя, что тот не желает становиться лучше. Он совсем другого ожидал от человека, вручая ему на Синайской горе свой бесценный дар – моральные законы. Но эти законы, известные человеку всегда, никогда не соблюдались им строго прежде и не стали соблюдаться лучше после того, как они были сообщены ему богом Яхве. Перед фактом, что Яхве сообщил евреям на Синайской горе общеизвестное, богословы стоят в замешательстве, не зная, как его интерпретировать. Богословие ограничено в своих выводах официальными рамками. Философы свободнее богословов, они могут позволить себе самостоятельные выводы, но результатов их усилий, цель которых исправление человека , также не видно.