Людмила Федорова - Трагикомедия бродяги любви

– Да, я с вами согласна, мне тоже жаль Джованни…

Дзанетта, молодая жена сурового грубияна Джузеппе, была красивой смуглой большеглазой женщиной тридцати пяти лет, она тоже работала актрисой, и успешней, чем муж, но денег на семью из-за пьянства и азартных игр Джузеппе никогда не хватало, при такой красоте актрисе приходилось подрабатывать куртизанкой. Такой красивой блуднице щедро платили, и те пятеро детей, что она родила от богатых и знатных возлюбленных, приносили тоже очень большой доход: их отцы платили Дзанетте большие деньги, чтобы их внебрачные дети жили в сносных условиях…

…Так вот крупно не повезло Джовано с детства: он был старшим и единственным рождённым в браке ребёнком этой большой странноватой семьи. Ему на начало всех этих событий исполнилось одиннадцать лет. Он и впрямь был чудесным мальчиком, соседи не зря так отзывались о нём. Милый и внешне большими карими глазами нежным детским личиком, хрупкой фигуркой и красивыми тёмно-русыми кудряшками, послушный во всём родителям, трудолюбив по дому в хозяйстве, и в уроках. О таком сыне мечтали бы любые другие родители, но только не Джузеппе и Дзанетта. Ведь Джовано надо было на что-то содержать, на других детей им шёл доход, Джовано вышел в семье только лишним ртом…

И, самое печальное, что маленький одиннадцатилетний Джовано чувствовал разницу между собой и младшими братиками и сестричками, Фаутиной, Франчесско, Батистом, Стеллой, Гаэтаном, и даже уже услышал от соседей причину разницы, но всё равно пытался угодить родителям в тщетной надежде: «Быть может, если я буду во всём слушаться маму и папу, помогать по хозяйству дома, и в учёбе буду прилежным, буду образцовым сыном, они меня полюбят…».

Так в одиннадцать лет он стал настоящей прислугой в родительском доме и «козлом отпущения». Поэтому и этот ужасный для маленького Джовано Казановы день начался, как и все предыдущие. С утра Джовано встал раньше всех в доме, наварил побольше картошки, потом всё семейство собралось за завтраком, а после окончания завтрака малыши бежали играть своими игрушками в детскую, а Джовано убирал со стола и слушал наказ матери:

– Так, Джовано, мы с отцом уходим до вечера, тебе, как всегда, сделать уроки, подмести полы, сварить кашу и накормить братиков и сестричек обедом, потом прибрать посуду, ещё в корзинке кое-какие грязные вещи малышей, постираешь во дворе в тазу и повесишь на верёвочку сушиться. Всё понял?

Джовано с искренней любовью и преданностью в огромных карих очах ответил:

– Да, конечно, мама, папа, всё выполню. А во сколько вас ждать? И, я надеюсь, с чем-то существенным на ужин…

Дзанетта тут приняла такой рассерженный вид, её напудренное, украшенное мушкой и алой помадой на губах, красивое благородными чертами лицо исказилось гневом, и она крикнула на сына:

– Так, Джовано, это ещё что за речи, а, пустоголовый мальчишка?! Знай свои обязанности и молчи! Между прочим, мы идём с отцом заработать денег на эту же картошку и крупы для каш, радуйся, что ешь вместе с братиками и сёстрами два раза, а уж ужин получится нам сегодня заработать – будет, не получится – хватит с тебя и картошки на завтрак, да каши в обед! И ты знаешь, мы сами не знаем во сколько сможем сегодня прийти, и сможем ли прийти сегодня, не спрашивай таких вещей!!! Я сейчас понятно объяснила?!!

Джовано стыдливо опустил взгляд в пол, спрятал ручки за спинку и, смущённо глядя не на мать, а на ножку, которой шаркал по полу, тихо ответил:

– Да, всё понятно, прости, мама, больше таких вопросов не будет, все свои обязанности помню…

– Теперь другое дело! – с ухмылкой закончила разговор Дзанетта, поверх пышного, украшенного яркими бантами платья и высокой напудренной причёски накинула кружевное полотно, на лицо маску «очки», и пошла из дома, так как Джузеппе ушёл сразу после завтрака ещё полчаса назад…

…Джовано ещё чуть-чуть постоял, всхлипнул носиком пару раз с чувством непонятно детской обиды на родителей, тяжко вздохнул, мысленно сетуя на чувство одиночества и заброшенности, и занялся обязанностями.

… Сначала мальчик взял тетради, чернильницу и перья и решил сделать уроки, пока малыши заняты игрой и не мешают ему. Как мальчишка сметливого и развитого не по годам ума, он быстро уладил это дело. За час в тетради по математике были решены все примеры, за следующие полчаса в тетради по итальянскому языку выполнено письменное упражнение, а потом ещё за полчаса в тетради по латыни и богословию были красиво прописаны важные церковные слова на латыни. Расправившись с уроками, Джовано решил браться за стирку, самое нелюбимое его занятие, потому что оно было физически тяжеловатым мальчику одиннадцати лет. Мысленно ругаясь на жизнь последними словами, пыхтя, он вытащил во двор этот тяжёлый медный таз, мыло, корзинку детскими грязными вещами, натаскал воды и принялся за работу, ворча: